Проснувшись, думаю, что в прежние времена человек, увидевший такой сон, обязательно бы отслужил молебен, но я в сатану не верю. А в Бога? Вера в сатану — суеверие и примитив, но не то же ли самое вера в Бога, хотя она может быть оснащена философией?
О! Сатанинское коварство! Он пошел на самоотрицание, чтобы лишить человека веры в Бога. Вот это — антирелигиозная пропаганда!
6 июня, четверг. У нас всем и каждому стараются внушить, что религиозность — признак невежества и многие, боясь оказаться невеждами, гонят от себя появляющееся чувство. Но какая религиозность — невежество? Сегодня придерживаться взглядов Птоломея тоже невежество. Парадоксально, но наука, которая на протяжении длительного времени была оружием против религии, сейчас, у истоков своей новой эры, когда период анализа, разделения на части, дифференциации, обнаружив недостаточность такого пути, стал уступать лидерство другому — периоду изучения целостностей, систем, структур, когда началось интегрирование частей и оказалось, что в изучаемых целостностях всегда и везде обнаруживается нечто большее, чем можно найти в составляющих их элементах, — в этот новый период, по существу, наука начинает скорее подтверждать, чем отрицать Бога[16].
29 сентября, воскресенье. Прошел отпуск, завтра на работу. Внешне провел его плохо: полотпуска болел и не брал больничного листа в надежде, что отдых поможет; потом двенадцать дней сидел на бюллетене; потом прихварывал (остальные дни). Возраст дает себя знать — стенокардия. Но все эти дни досуга, вернее свободы от обязательного и для меня опустошающего труда, были все же очень хороши. Я писал и читал. Еще до отпуска решил я в предстоящий свободный месяц взяться за «Критику способности суждения»[17]. Прочел больше половины (до критики телеологической способности суждения). В начале вчитывался с трудом; «Введение» пришлось прочесть дважды, теперь пошло легче. Но надо будет основное (чтобы осталось в памяти и стало приобретением) изложить на бумаге. Кроме чтения — писал. Делал еще и еще попытку изложить свои взгляды. Но это, как и следовало ожидать, оказалось трудно. Долго не мог найти достаточно гибкую форму, а когда такой оказался диалог (майевтика!) — выяснилось, что в тексте много сырых мест, недоработок, что дело до сих пор находится в самом начале своего пути. Сейчас чувствуется, что представлению середины XIX века противопоставить сегодняшние мои представления недостаточно. Нужны не две картины мира — так сказать — на выбор, а логический, диалектический вывод нового взгляда; показать самоотрицание старой точки зрения, «снять» ее утверждения. Это еще не найдено. Масса дела, а времени нет. Мешает та работа, которая в глазах остальных (почти всех остальных) считается моим основным делом. Примером трудности, которую надо осмыслить, является вывод биологов о том,
