— Лекарь, верёвки-то зачем? Неуж так больно будет, что не утерплю? Ты не говорил.
— А это чтобы ты не убежал, не расплатившись, — пошутил Никита.
— Я расплатился! — возмутился Антип.
— Наталья, пятьдесят капель, — не обращая внимания на реплику Антипа, скомандовал Никита.
В комнате запахло эфиром.
— Антип, считай вслух.
— Что считать?
— Да что хочешь, хоть овец.
— Одна, две, три, — голос Антипа становился всё глуше, и на счёте «семь» замолк.
Кожу на животе Иван переваром ему уже обработал.
Никита перекрестился и сделал разрез, как привык в таких случаях — по белой линии живота. Добрался до желудка и поразился: чёрт, да как же Антип терпел? Плотная опухоль была размером с кулак, — едва ли не в треть желудка.
Никита застыл, соображая, что предпринять. Удалять желудок надо — это само собой, только это возможно, если метастазов нет. Он повертел желудок. Опухоль не проросла в поджелудочную железу, лимфоузлы не увеличены. Значит, можно продолжать операцию, и есть надежда, что после неё пациент будет жить достаточно долго.
Никита взял в руки ланцет. А не чиркануть ли им по аорте? Минута — и палач мёртв. Тогда зачем начинал? Антип и так бы умер месяца через три, и не надо было даже в мыслях брать грех на душу. А если Никита убьёт его сейчас, чем он будет лучше этого Антипа? Сам станет палачом. Нет, надо делать всё, как должно. Он не Господь, чтобы распоряжаться чужими жизнями.
Резекция желудка — операция сложная и для хирурга утомительная. Только часа через три Никита наложил последние швы на кожу. Теперь пусть высшие силы решают, останется палач жить или умрёт.
Конечно, у Никиты, как и у любого другого врача, были смертельные исходы. Причин тому много: запущенная болезнь, слабое состояние пациента, не выдержавшего операции и наркоза, травмы, несовместимые с жизнью, — даже неудачное стечение обстоятельств. И потом, врачи тоже немного верят в мистику: ведь если на дежурство привезли пациента с ножевым ранением в живот — обязательно жди такого же второго. Закон парных случаев.
Но смерть пациента врач всегда переживает. Неправда, что доктор со стажем «выгорает». Так же чувствуется чужая боль, только доктор дистанцируется. Ведь если он расклеится и начнёт пускать слёзы сочувствия, помощник, избавляющий больного от страданий, из него выйдет плохой. И неправда, что врач любит пациента. Как можно любить чужих людей, которых и видишь-то в первый раз? Журналистский штамп, не более. Уважать человека, попытаться облегчить его страдания — это точнее. А подводя итог, можно сказать: у каждого врача — своё кладбище. Гордиться нечем, но такова жизнь. Каждый из нас смертен, у каждого есть свой смертный час, когда придёт за ним Старуха с косой.
