— Так какого же бедного-несчастного страннозавра угораздило встречаться с тобой вчера вечером? — спрашивает Рэйчел.
— Я познакомился с ним через интернет. Обычно я, разумеется, не докладываю всем и каждому о своих любовных похождениях, но… господи, кого я хочу обмануть… Ладно, девчонки, вы сейчас взвоете. Прочитав его резюме, я ожидал встретить смуглого парня с внешностью молодого Джона Кьюсака и харизмой того малого, который выиграл в конкурсе «Поп-идол Америки». В действительности это оказался зрелый мужик, который выглядит как член жюри конкурса поп-идолов и обладает харизмой бутылки кетчупа «Хайнц». Меня так и подмывало спросить его: «Послушай, у тебя в доме есть большое зеркало?» Разница между ним самим и его напыщеным резюме была настолько невероятной, что можно подумать, будто он ведет двойную жизнь. Что-то вроде Брюса Уэйна, который ночью становится Бэтменом. А если не обращать внимания на резюме, то самый обычный мужик, ничего особенного.
— Если не секрет, — спрашиваю я, — а что написано в твоем гордом резюме?
— Актер, буддист, атлет и зайчик. Да, конечно, буддистом я был от силы минут двадцать, но все остальное правда. Я слишком честен в Сети — в этом моя проблема.
Тут его мобильник бибикает четвертый раз.
— Черт возьми, это опять он, — объявляет Джейми, изучив текстовое сообщение и с треском сложив телефон. — У него приступ джеймита в тяжелой форме. Как же мне его мягко отшить? Ты бы как сделала, Эмилия? Ты постоянно распугиваешь мужчин.
— Перестань доставать меня своим похмельем. Для буддиста у тебя слишком мерзкий характер.
Мы проезжаем небольшой городок Наас, и разговор естественным образом сворачивает на Тони Ирвина.
— Не падай духом, — говорит Рэйчел. — Если он каким-то чудом остался неженатым, тогда, милая, тебе придется вступить в соревнование. Я сделала депиляцию ног горячим воском и готова ко всему, если ты уловила, о чем я.
— Ладно, хватит препираться, — говорит Джейми, в возбуждении привставая с заднего сиденья и просовывая голову между нами, словно щенок, просящийся погулять. — Рэйчел, тебя ли я слышу? Ту самую Рэйчел, которая предала анафеме всех мужчин, любовь, страсть и все остальное ля-ля-ля?
— Не удивляй меня, по крайней мере, — говорю я. — Это же Тони Ирвин, в конце концов. Единственный мужчина, за которого мы сражались друг с другом за прошедшие восемнадцать лет.
— Смотри в оба, душа моя, — Джейми треплет меня по руке, — она может применить смертоносный феромон Рэйчел.
