Раздаются тихие смешки, но все взгляды до сих пор устремлены на меня.
— Должен сказать, что ты права, — говорит Дэйв Брютон. Я улыбаюсь ему, обрадовавшись, что он меня поддерживает. — Я лично считаю, что эта сцена была бы на своем месте в фильме братьев Коэнов.
Новый всплеск смеха снимает напряжение, хотя Шерон из отдела маркетинга глядит на меня с изумлением первобытного человека, который впервые увидел огонь.
— Хорошо, хорошо, — одобряет Филип. — Что еще?
— Ну, есть еще одна испытанная и проверенная формула повышения рейтинга, — отвечаю я.
— Какая? — Филип обращается ко всем присутствующим, но смотрит на меня.
— Смерть главного героя.
Молчание.
И тут звонит мой мобильник, громко и настырно. Я скачала для звонка гадкую мелодию «Крейзи фрог», чтобы позабавить Эмму, старшую дочь Кэролайн.
— Извините, — я краснею до корней волос и прячу телефон. — Я лично отправлюсь зажигать с кем бы то ни было только после совещания.
Нервные смешки, которые обрывает Филип:
— Итак, изложите все одной фразой.
— Меньше мыла, больше дела.
— Хорошо, Эмилия Локвуд, предлагаю договор. Плохая новость: я хочу, чтобы вы остались в сериале, и даю вам шесть месяцев на достижение результата. А результатом я называю зрительскую аудиторию числом в миллион. Иначе — и это новость еще хуже — мы закроем «Кельтских тигров».
Уинстон Черчилль однажды мудро заметил, что ложь успевает обойти половину земного шара, пока правда встает с постели и натягивает брюки.
Так было и после совещания. Не успела я вернуться в съемочный отдел, как мельница слухов заработала на предельных оборотах.
— Божью Кару О'Киф сократят. Это стопроцентно верно, — слышу я шепот, разносящийся по офису, как игра в испорченный телефон.
— О господи! Без телевидения она ничто.
— Неправда. Она лакомый кусочек для любого крокодила.
— Это послужит ей уроком. Такая женщина, заполняя анкету, должна в графе «Род занятий» писать «домохозяйка». Только надежное заклинание безработицы научит ее хорошим манерам.
Я лишь улыбаюсь, ничего не говорю и направляюсь к своему рабочему месту. На этот костер я могу пописать и попозже, как сказал бы Джейми. Я делаю глубокий вдох, шлепаюсь в кресло и отчаянно пытаюсь сосредоточиться.
Шесть месяцев, чтобы переделать сериал.
Шесть месяцев.
Ну что ж, это не так уж плохо. Да, конечно, я надеялась вернуться в отдел новостей пораньше, но раз уж не получается, то надо приложить максимум усилий и справиться, заслужив поощрение.
В конце концов, что уж такого плохого может случиться?
