— Держитесь за стулья, ребята, наш следующий номинант — не кто иной, как Фредерик Джордан-Мерфи, с сериалом «Подводная Одиссея».
Бурные аплодисменты.
Фредерик Джордан-Мерфи, наверное, самый известный из всех номинантов; он пишет сценарии, снимает и продюсирует широко известный документальный сериал про дикую природу с поразительнейшей работой операторов. Случка акул на мелководье и тому подобное.
— Ставлю пятьдесят евро, что он выиграет, — говорит Филип.
— Наш третий номинант — Патрик Гриффин, с сериалом «Палата», — объявляет Джей под все усиливающиеся аплодисменты. — Похоже, что это единственный драматический сериал, в сравнении с которым «Скорая помощь» смотрится толпой малолеток, переодетых врачами и нянечками.
Я оборачиваюсь туда, где сидит Патрик Гриффин, — его столик сразу за нашим; он, кажется, немного перебрал бренди. Он развалился на стуле, высокий, раскрасневшийся, и обнимает сразу двух хорошеньких блондинок, которые выглядят так, будто только что поругались.
И тут я вижу нечто.
Происходит нечто странное, словно опыт переселения душ, когда мысленно спрашиваешь себя: «Неужели это на самом деле? И прямо сейчас? И здесь? Со мной?»
Прямо в зал с видом хозяина входит тот, чье имя навсегда останется неизреченным.
Боже мой господи, пусть лучше это будет галлюцинация…
Нет, это он. Преследуемый по пятам охраной отеля.
У меня есть выбор: или упасть в обморок; или блевануть; или кинуться прочь, как выражается Рэйчел, НХВО, развив такую скорость, какая только возможна на шестидюймовых каблуках.
Но я не могу, потому что объявили мою номинацию.
Он видит меня.
Прежде чем я успеваю стереть с лица капли пота, выступившего от волнения, он устремляется туда, где я сижу.
Далее все разворачивается, словно в тошнотворной замедленной съемке.
Сначала я слышу, как Джей Джоунс выкрикивает мое имя.
Я смутно слышу оглушительные аплодисменты и одобрительный топот множества ног за нашим столом.
Тот, чье имя навсегда останется неизреченным, опускается на одно колено прямо передо мной.
Крутят кадры из моего сериала.
Слава богу, хоть не показывают меня в прямом эфире.
Но это ненадолго.
— Эмилия, посмотри на меня, — произносит он, хотя у меня от волнения так шумит в ушах, что я почти ничего не слышу.
Все за столом уставились на меня, и я хочу провалиться сквозь землю.
— Что он здесь делает? — спрашивает Филип.
Наверное, его спрашивают, кто это стоит на коленях у моего стула, потому что я вдруг отчетливо слышу, как Филип поясняет: «Это ее бывший любовник».
