Услышав эти слова, Марзика вышла из оцепенения, затем она опустилась рядом с Асланом и положила его голову к себе на колени. Наклонившись над ним, вся в слезах, она смогла лишь произнести одно слово: «Брат!» — «Брат!» — закричал Искандер, а затем, присев, взял руки умирающего в свои.
Услышав их слова, Аслан улыбнулся, вытянулся и умер.
* * *
Если бы ты, мой читатель и друг, приехал ко мне в гости и посмотрел вокруг себя с балкона нашего дома в Чохе, то увидел бы у своих ног бурную реку Койсу, а по обоим ее берегам многочисленные зубчатые и изогнутые горы и долины. С левой стороны горы покрыты густыми лесами, в которых розовым цветом цветут кусты шиповника, а также дикие абрикосы, яблони и груши, плоды которых осенью сушат на плоских крышах наших домов. А дальше, на той голой, остроконечной скале, которая выглядит как петушиная голова, расположен аул Гамсутль. Тебе трудно это понять, потому что покажется невероятным, что люди могут обитать на такой отвесной скале, но до нас доносятся оттуда лай собак и крики петухов. А ты удивляешься!
А теперь повернись направо, и ты увидишь здесь на высокой горе аул Бацада. Там на красноватом скалистом склоне возвышается удивительный каменный колосс, напоминающий фигуру мужчины, наклонившегося над лежащими вокруг валунами, чтобы столкнуть их в пропасть. По преданию, это действительно был человек, как ты и я, но отличавшийся недюжинной физической силой, который в своем одиночестве стал высокомерным и вообразил себя богом. Он играл с лежащими вокруг каменными глыбами и сбрасывал их в долину. Проходивший в этих местах благочестивый дервиш сказал ему: «Ты, брат, сможешь сделать то, что намереваешься, если вспомнишь при этом Аллаха». Могучий великан, смеясь, ответил, что он доверяет только своей силе. Но когда он самоуверенно наклонился к земле, то среди камней и сам превратился в камень и остался стоять на дороге как вечное напоминание путникам. А испуганный дервиш произнес хвалу Всевышнему, который не позволяет глумиться над собой.
Недалеко от окаменевшего великана находится скала, которую я еще мальчиком любил внимательно разглядывать. В лунном свете, рисующем черно-белыми красками, она сразу бросалась в глаза своим сходством с Геркулесом, который мощными руками открывал огромную львиную пасть. И я начал мечтать о том, что однажды, став взрослым, поднимусь на скалу с большим топором в руках и постараюсь тем формам, которые я в детстве увидел неясными и незавершенными, придать четкость и законченность, чтобы их увидели все. Разумеется, я собирался сделать это с именем Аллаха на устах.
