Ежедневно в течение нескольких недель мы с нетерпением следили за работой мастера, которая была уже на стадии завершения. С обратной стороны поверхность камня украшали искусно переплетенные золотые и бирюзовые орнаменты в виде барельефа. Лицевая сторона несла на себе самый значительный и благородный узор: большое, глубоко высеченное, густо разветвленное дерево, на каждом листке которого изящной вязью были выгравированы имена наших предков. Это было родословное дерево нашего тухума, на котором меня изобразили в виде нераспустившейся почки. Так объяснил мне добрый мастер Исмаил. Ему нравилась моя увлеченность, и он давал мне иногда немного краски, чтобы я тоже мог рисовать, благоговейно наблюдая за его работой. Вечером, уходя домой, я брал с собой горшочек с краской и учился рисовать на всех воротах и дверях до тех пор, пока старому Рамазану не надоело протирать их, и он не спрятал от меня краски и кисть. В моем укромном уголке под лестницей я бережно хранил свой молоток и резец. Правда, здесь мне приходилось работать в полусогнутом состоянии, чтобы не удариться головой, зато освещением служила самодельная керосиновая лампадка, предмет моей гордости. Мое убежище было скорее таинственным, чем удобным, но достаточно просторным, чтобы дать приют моим самым большим мечтам, связанным с тем, что благодаря мастеру Исмаилу во мне проснулся внутренний голос. Прекрасные краски, чистые формы и богатые орнаменты, выполненные рукою мастера, постоянно играли перед моим взором. Меня восхищало и таинственное искусство инкрустирования металла. Настоящим мастером этого дела был Якуб. Оружие и сабли, самые ценные принадлежности мужской одежды, требовали достойного украшения.
Вообще я был убежден, что каждый предмет повседневного обихода должен быть выполнен красиво, изящно и привлекательно, и что мне обязательно нужно научиться изготавливать все эти вещи своими руками. Говорить об этом я, разумеется, еще не умел, но славный мастер обнаружил во мне настоящие способности и пророчил мне, своему ученику, счастье и успех.
После Курбан-байрама *, праздника жертвоприношения, на верхнем кладбище Чоха должно было состояться торжественное открытие и освещение памятника. Этого дня я ждал с нетерпением и радостью. Но с особым волнением мы ждали наиба Джафара, брата и преемника нашего отца, к приезду которого в доме основательно готовились. Я радовался не столько из-за подарков, которые он привезет, сколько из-за сопровождавшей его всегда блестящей кавалькады с прекрасными конями и статными нукерами. Я представил себе, с какой завистью будут смотреть на меня остальные дети, если я проедусь с этой роскошной процессией у них на глазах.
