Но вот Дьяков вздрогнул. У шахты № 1, словно в волшебной сказке, вдруг неизвестно откуда возник Лапин. Он стоял близ парапета в коричневой куртке и зачем-то смотрел вниз. Дьяков спрятался за окно, забыв о присутствии Ковшова. Неторопливо, будто совершая обычный обход, Лапин двинулся вдоль предохранительного забора, поставленного вокруг шахты-колодца. Обойдя зияющую пасть кимберлитовой разработки, охранник вновь оказался у скрипящих тросов колодца. Постояв немного около них, он повернулся и ленивым шагом тронулся в сторону выхода из зоны. Но Дьяков сразу заметил, что охранник идет под линией высоковольтной передачи. Вот он постоял у первой электромачты, затем обошел ее кругом. Вот то же самое он сделал у второй, третьей мачты. Жалея, что у него нет бинокля, Дьяков даже привстал со своего наблюдательного пункта. «Куплю бинокль. Сегодня же!» — решил он и быстро вышел из будки, стараясь не терять из виду хромую фигуру.
На бетонированной дороге, проложенной между горами кимберлита, еще не рассыпанного по полю, Лапин вдруг круто свернул влево и вскоре был у трансформаторной будки. «Небось знает, что смотреть, — заметил себе Дьяков. — Ведь и пошел другой стороной, чтоб отсюда видно не было.» И в самом деле! Лапин скрылся за будкой, и Дьяков не знал теперь, стоит ли охранник у будки — электрического сердца копей или двинулся в сторону забора.
В это время машиниста внезапно осенила мысль: «А что, если охранник от госбезопасности? Что, если он стережет копи? Потому он и проверяет трос, мачты, будку». Однако лебедчик тут же отбросил эту догадку: Лапин слишком стар для органов безопасности, лицо его уж очень неприятно, да и человек от КГБ так действовать не будет. И тут у Дьякова внезапно возникло решение осмотреть жилище охранника.
Общежитие, в котором жил Лапин, стояло в нетронутом рубкой лесу на противоположной стороне копий, вдали от трансформаторной станции. Сделав вид, что он бесцельно бредет и, все убыстряя шаг, Дьяков добрался до двухэтажного дома, в котором жил Лапин. В клумбах цвели флоксы и гвоздика. Пахло политой землей. Машинист осторожно осмотрелся. Никто не шел за ним следом, никто не заметил его. Дьяков вытер ноги о мокрую тряпку, разложенную перед входом, и вошел в длинный коридор.
В висках лебедчика стучало. Он чувствовал себя, как человек, впервые идущий на кражу. Половицы пола нестерпимо скрипели, и Дьякову казалось, что сейчас откроются все двери в коридор и люди спросят, куда и зачем он идет. «А может быть, не ходить?» — спрашивал он себя, прикладывая палец к виску. Упругая венка быстро стучала в подушечку пальца. Где-то послышались крадущиеся шаги. Дьяков оглянулся, но все это было обманом напряженного слуха. В коридор никто не выходил, лишь краснели огнетушители на стенах, да скрипели высохшие половицы. Лебедчик остановился перед дверью, крашенной под слоновую кость.
