— Вот это, я понимаю, чудо! — одобрил я. Это была первая хорошая новость с тех пор, как я очнулся в камине Таонкрахта, и я преисполнился благодарности. — А ты молодец, сэр Таонкрахт! Сам изобрел это зелье?
— Ну, кое-что осталось от Ургов, — неохотно признался он. И гордо добавил: — Но я тоже над ним поработал. Зелье Ургов было очень невкусным, и его надо было носить во рту несколько часов кряду.
— Да, несколько часов — это неприятно. Так что ты действительно молодец, — улыбнулся я.
Сообщение о том, что у меня не осталось ни одного больного зуба, здорово подняло мое настроение. Вообще-то у меня железное здоровье, но злодейские зубы и их верные друзья стоматологи не раз умудрялись испоганить мою распрекрасную жизнь!
— Может быть, ты хочешь поесть, пока мои слуги будут греть для тебя воду? — предложил Таонкрахт. — Я сам как раз собирался позавтракать. Потом мне будет не до того: думаю, посланцы Сох заявятся сюда, чтобы забрать своего мертвого, а я собираюсь излить на них свой гнев.
— Да, излить гнев — дело стоящее! — подтвердил я. — Ладно уж, пошли завтракать, уговорил.
По дороге в главный зал — как я понимаю, Таонкрахт скорее дал бы себя убить, чем согласился принимать пищу в ином помещении! — у меня снова случился тяжелый приступ депрессии. Я осознал, что провел здесь уже больше суток. За это время я успел лишь выспаться, вылечить зубы и убедиться, что мой гостеприимный хозяин не собирается отправлять меня домой, по крайней мере не раньше, чем получит от меня могущество и бессмертие!
Но я уже стал закаленным бойцом с собственным настроением. Стиснул облагодетельствованные местной медициной челюсти и сказал себе: «Цыц!» А потом сочувственно добавил: «Теперь это и есть твоя жизнь, дружок!»
За завтраком Таонкрахт осушил несколько кубков какого-то очередного пойла — на сей раз оно было розового цвета и пахло, как хорошие дорогие духи. После этого он окончательно разрумянился и разразился гневной тирадой в адрес загадочных Сох, которых он называл не иначе как «ополоумевшими, зарвавшимися колдунами».
Я отщипнул по кусочку от каждого из многочисленных блюд и равнодушно отметил, что со жратвой под этим небом все в полном порядке. Правда, легче от этого мне не стало.
Наконец на пороге возник очередной слуга. В отличие от своих коллег выглядел он вполне прилично, да и морду имел не просто разумную — хитрющую, как у дюжины старых лисиц. Он сообщил, что хозяина дома ждут важные посетители, и с поклоном скрылся в коридоре. Таонкрахт тут же завернулся в свой роскошный черно-белый плащ, витиевато извинился за то, что лишает меня своего общества — пережить это огорчение, разумеется, было почти невозможно! — и отправился на переговоры.
