Лэнгли хотел бы еще порасспросить девушку, но Доминик, войдя в дом, подозрительно глянул в сторону дочери, и Лэнгли ничего другого не оставалось, как, взяв свечу, отправиться спать. Ему снились волки, длинные, тощие, бежавшие по кровавому следу.
На следующий день пришел ответ:
«Дорогой Лэнгли! Да, это я, и разумеется, я хорошо Вас помню. Буду в восторге, если Вы придете скрасить мое затворничество. Боюсь, Вы найдете в Элис некоторую перемену, но я объясню Вам при встрече. Число наших домочадцев ограничено из-за своего рода предрассудков местных жителей, но если Вы придете к половине восьмого, мы сможем угостить Вас обедом. Марта проводит Вас.
С совершенным почтением, Стэндиш Уэзерелл.»
Дом доктора, маленький и старый, прилепился на уступе скалы. Неподалеку шумел поток; невидимый, но говорливый, он звучно падал вниз, рождая эхо.
Следом за своей проводницей Лэнгли вошел в темную квадратную комнату с большим камином у дальней стены. К огню было придвинуто кресло с высокими подлокотниками. Марта, пробормотав что-то в виде извинения, ковыляя, вышла, оставив его стоять в полуосвещенной комнате. Когда глаза Лэнгли привыкли к окружающему, он увидел, что посреди комнаты стоит накрытый к обеду стол, а по стенам висят картины. Одна из них казалась удивительно знакомой. Он подошел ближе и узнал портрет Элис Уэзерелл, который видел в Нью-Йорке. Портрет был написан Сарджентом[8] в счастливую минуту вдохновения. Прелестное, словно дикий цветок, лицо молодой женщины, казалось наклоняется к нему с радостной, сверкающей, полной жизни улыбкой.
Полено в камине внезапно треснуло и, сверкнув искрами, рассыпалось. Этот незначительный шум и вспышка света словно нарушили что-то. Лэнгли услышал (или ему показалось, что услышал) какое-то движение в большом кресле у огня. Он шагнул вперед и остановился. Ничего не было видно, однако, послышались какие-то странные звуки, низкие и неприятные. Лэнгли был уверен, что это не собака и не кошка. Звуки были чмокающие, булькающие, словно их издавало животное, захлебнувшееся слюной, и производили отталкивающее впечатление. Затем последовало мычание и визг... Потом наступила тишина.
Лэнгли отступил к двери. В комнате находилось что-то, с чем ему не хотелось встречаться. Его вдруг охватило сильное желание немедленно бежать, но тут появилась Марта со старомодной лампой в руках, а за ней — Уэзерелл.
Привычный американский акцент рассеял неприятную атмосферу темной комнаты. Лэнгли сердечно ответил на рукопожатие Уэзерелла.
