— Помолчи! — прикрикнул на нее отец.
— Сэр, — не спеша проговорила Марта, — все мы в руках Божьих!
Она встала и плотнее завернулась в шаль.
— Минутку, — остановил ее Лэнгли. Он вынул блокнот и быстро написал несколько строк. — Вы можете передать записку вашему хозяину? Я пишу, что нахожусь здесь, что я его друг, которого он знал раньше, и спрашиваю, могу ли я навестить его. Вот и все!
— Вы собираетесь пойти туда, ваша честь? — испуганно прошептал Доминик.
— Если он не захочет меня принять, может, придет сюда, — Лэнгли дописал еще несколько строк и вынул из кармана деньги. — Вы передадите записку?
— Да, конечно! Но сеньор должен быть осторожным. Хоть и чужестранец, но... сеньор истинной веры?
— Я христианин, — ответил Лэнгли.
Такой ответ, видимо, удовлетворил ее. Она взяла записку и деньги, спрятала все вместе с пакетом в карман и направилась к двери твердыми, быстрыми шагами несмотря на согнутые плечи и преклонный возраст.
Лэнгли задумался. Стэндиш Уэзерелл в этих краях! Трудно придумать что-нибудь более удивительное и невероятное! Блестящий хирург в расцвете сил и успеха и Элис Уэзерелл, золотоволосое изящное создание, воплощенная женственность — затворники в этом затерянном уголке света! При мысли, что он снова увидит ее, сердце Лэнгли забилось сильнее. Три года назад он пришел к выводу, что будет разумнее не встречаться с ней, не видеть больше хрупкую, фарфоровую прелесть этой женщины. Теперь эта блажь прошла... но все-таки он не мог представить себе Элис иначе, как в белом великолепном доме на Риверсайд-Драйв, с бассейном, павлинами и золоченой башней с садом на крыше. Уэзерелл, единственный сын старого автомобильного магната Хирама Уэзерелла, был очень богат. Что он делал здесь?
Лэнгли старался вспомнить. Он знал, что Хирам Уэзерелл уже умер, и все деньги перешли к Стэндишу, потому что других детей не было. В семье были неприятности, когда единственный сын женился на безродной девушке. Он привез ее откуда-то с запада. Ходили слухи, что он нашел ее несколько лет назад, когда она была брошенной сиротой, и то ли спас ее от чего-то, то ли вылечил. На его деньги она получила образование, в то время он сам был еще студентом. А потом, когда ему было уже за сорок, а ей семнадцать лет, он привез ее домой и женился на ней.
И вот теперь он бросил дом, богатство, блестящую практику в Нью-Йорке и поселился здесь, в стране басков, в таком глухом месте, где люди еще верят в колдовство и черную магию, с трудом могут связать несколько слов и лопочут на жалкой смеси ломаного французского с испанским, в месте диком, даже в сравнении с примитивной цивилизацией вокруг. Лэнгли пожалел, что написал Уэзереллу. Пожалуй, он может обидеться...
