Тот, что поменьше, безропотно полез в карман.
- Чтобы прибрать здесь, ей, думаю, двадцатки как раз хватит, - сказал я жестко.
Он протянул мне пригоршню мятых банкнот. Вот так всегда - драчливого нахала ставишь на место ударом башмака по яйцам. Я протянул руку и очень аккуратно выудил из две десятки. Открыв дверь, я сказал им на прощанье:
- А теперь марш в постель, а не то папа вернется с ремнем!
- Мы в этот сраный отель больше ни ногой, учти! - прошипел верзила.
- А если вдруг заявитесь - я вас лично вышвырну вон! Вам самое место в вонючем хлеву, а не в приличном отеле! - заорал я, хлопнул дверью, запер её и несколько минут постоял, прислушиваясь. С этими лопухами все получилось чисто - вздумай они завтра права качать, ничего бы не смогли доказать. Когда я вошел в номер, они были в дымину пьяные и полезли драться.
Я вспотел как мышь. Вернувшись к себе, я сразу пошел помыться и слава Богу, что оказался в туалете, потому что у меня вдруг прихватило живот. Сделав дело, я сунул в рот мятную таблетку и позвонил Дьюи.
- В номере 703 полный порядок. А теперь отправь-ка этого умника-полицейского ко мне в кабинет.
Придя к себе в кабинет, я достал бумажник и положил его на стол в раскрытом виде - так чтобы было видно мое удоствоерение Ассоциации полицейских-добровольцев. Пускай этот прощелыга знает, с кем имеет дело!
Это был молоденький полицейский, худющий, с тонкой как у цыпленка шеей. Лицо его показалось мне знакомым. На вид он мало чем отличался от вполне настоящего полицейского, вот только на плече красовалась заплата, да и значок был меньше стандартного и фуражка какая-то куцая. На ремне висел патронташ, но кобуры не было. Только дубинка болталась, и что-то оттопыривало задний карман брюк - наверное, тоже дубинка, только совсем маленькая.
Он стоял в дверях с глупой ухмылкой на роже, потом раскинул руки в стороны, точно хотел продемонстрировать форму, и спросил:
- Ну что, нравится, Марти?
Я не сразу его узнал. Черт, когда я в последний раз я видел мальчонку, ещё война не кончилась, и в ту пору ему было лет двенадцать. Улыбка на его лице увяла, и он спросил::
- Марти, ты что, не помнишь меня?
Мольба в его голосе сразу промыла мне глаза. Я вскочил и потряс ему руку.
- Лоуренс, малыш! С чего это ты вдруг решил, будто я тебя не помню? Я просто глазам своим не поверил сначала. Проходи, садись. Где это ты раздобыл значок?
Он всегда был слабым, болезненным мальчиком, а теперь выглядел окрепшим, подтянутым - как боксер в весе пера. На воротнике блестели золотые буквы В и П - вспомогательная полиция.
