Я еще раз оглянулся на поезд и пошел по направлению к небольшому зданию грязно-желтого цвета, находившемуся неподалеку от путей. От полуденной жары и всего пережитого из меня вышли весь хмель, все похмелье, и мне страшно хотелось пить.
* * *
Одноэтажное здание с надписью «Рзд. 25» пустовало. Двери были наглухо закрыты, а, может, и заколочены.
Следующее здание с тем же количеством этажей оказалось жилым домом. Я подошел ближе и обратил внимание на одно любопытное обстоятельство.
Позади дома стояла машина. Хорошая машина. «тойота— лэнд крузер». Она выглядела совершенно чужеродным телом; здесь гораздо лучше смотрелся бы привязанный к забору ишак. В крайнем случае, верблюд.
Пока я разглядывал это японское чудо элегантного темно-синего цвета, сзади что-то скрипнуло. В проеме двери, ведущей в дом, что был выкрашен лет пятнадцать тому назад в цвет грязного песка, стоял представительный седоватый мужчина лет сорок пяти. Он был одет в белую рубашку и светлые брюки, без всяких подтяжек плотно облегавшие его вместительный живот.
— Ты что здесь делаешь? — послышался голос.
— В некотором роде я заблудился, — довольно глупо ответил я. — Кроме того, мне нужно в город, а я не уверен, что иду туда правильно.
— В Ченгир? Там сейчас плохо. Черт-те что творится. Завтра, наверное, все кончится, а сегодня я тебе туда идти не советую.
— Воды у вас не найдется? Пить хочу страшно.
— Заходи.
Мужчина отступил на шаг, и я вошел в прохладу дома.
Внутренняя обстановка не очень подходила к стоящему у двери «лэнд крузеру» и манерам этого дяди, если, конечно, он был хозяином этого дома: слишком убогой она мне показалась.
На стоящей в углу тумбочке вещал большой старый приемник:
«… По имеющимся сведениям, бывший президент бежал в соседнюю республику, его вертолет в резиденции отсутствует. Войска повстанцев заняли все административные здания города, арестованы мэр и многие из окружения бывшего президента. Войсковые части российской армии не поддерживали президентскую клику и сохраняли полный нейтралитет, а в настоящее время ведутся переговоры о выводе всех российских войск. Представители их командования, тем не менее, видят необходимость задержаться в республике еще на некоторое время, чтобы не допустить, по их словам, «репрессий в отношении русскоязычного населения». Естественно, русские, так же как и другие народности, проживающие у нас, ни в коем случае не будут преследоваться по национальному признаку, разумеется, кроме тех лиц, кто активно поддерживал преступный режим президента и его марионеточного парламента…»
