— Пикассо — цыган, и цыган гениальный.
Валье-Инклан был идальго, а вот Асорин — сеньоришкой.
Идальго был король или его двойник, а сеньоришкой — Кановас[49]. Дон Мигель Примо де Ривера несколько вечеров подряд водил тетушку Альгадефину на праздник именно в Ретиро, и случившийся там молодой претенциозный журналист Сесар Гонсалес Руано[50] предрек в своей газете скорую женитьбу диктатора, назвав тетушку Альгадефину его невестой. Он даже явился в дом, чтобы взять у нее интервью, но она отказала, сославшись на повышенную температуру.
На праздничном Растро[51] властитель Испании и тетушка танцевали чотис[52]. В Ретиро они стреляли по мишени в форме домика. Тетушка Альгадефина всегда выигрывала бутылку анисовой настойки и уносила ее дедушке с бабушкой.
— Вы отлично стреляете, сеньорита.
— Все дело в умении сосредоточиться, дон Мигель.
— Я готов хоть сейчас зачислить вас в Легион в Алхусемасе[53].
— Вот только я на стороне берберов, генерал.
— Как вы изысканны и находчивы.
— Я просто говорю то, что думаю. Там слишком много испанцев. А Африка должна принадлежать африканцам.
— А как же империя?
— Эта ваша Империя — просто гадость.
— Такое нельзя говорить человеку, стоящему во главе империи.
— Тогда не надо меня приглашать. Да об этом каждый день все газеты пишут.
— Интеллектуалы, вроде Унамуно? Ясно-ясно, он ведь бывает у вас дома.
— Унамуно тут ни при чем, у меня своя голова есть.
С каждым днем дон Мигель влюблялся все сильнее. Он оказался простым, симпатичным, веселым, любителем хереса и быстро стал своим в доме. Он старался не пропускать обеды по четвергам. Унамуно ему говорил:
— Генерал, все кончится тем, что вы вышлете меня из Испании.
— Бог с вами, вы же национальное достояние.
Дон Мигель Примо чередовал белое вино с кофе и слушал, как тетушка Альгадефина играет на фортепьяно.
— Почему вы всегда играете Шопена, сеньорита?
— А что нравится вам, генерал?
— Вагнер.
— Как всем военным.
— А это плохо?
— Это тревожная музыка.
— Тревожная?
— Да, музыка Вагнера захватывает, но она давит на тебя, а музыка Шопена легкая, она уносит тебя на небеса.
— Превосходно сказано.
— Не мной.
— А кем?
— Одним французским писателем.
— Хорошо, давайте слушать Шопена.
Дон Мигель совершенно потерял голову от тетушки Альгадефины, и она попросила прадеда, чтобы он пореже его приглашал. Диктатура — вещь очень простая, абсолютно незаконная и, как правило, не имеет будущего. Это все равно что уличного регулировщика взять и поставить управлять страной. Тетушка Альгадефина быстро устала от грубоватых ухаживаний дона Мигеля.
