Им бы стоило подумать, что такие случаи редкость. А в основном здесь довольно однообразная работа. И трудности не в южаках (тогда почти все работы прекращаются и ребята сидят в будках и в общем-то умирают от скуки), а в том, что каждое (так называемое) утро надо вставать из теплой постели, добираться до трактора (в нем-то тепло) да присобачивать на ветру отлетевший «башмак» (попробуй возьми железо без рукавиц). Но об этом я буду думать после. А сейчас можно наблюдать за нашим пассажиром, можно слушать басни и, наконец, любоваться… Впрочем, любоваться нечем. Весна, грязь, мутные потоки, снег только на вершинах сопок. С Чукотки словно содрали кожу. К тому же мне кажется, что при нашей скорости к той вот блестящей, нарумяненной вершине мы подъедем к началу следующего века.
Не выходит из головы это дело, мысли и вопросы, которые возникают при изучении его. В конце концов все сводится к одному: «Кто остался на трубе?»
И это надо внимательно продумать и не отвлекаться на посторонние мысли. Сейчас им не время. Нельзя закрыть глаза или уставиться в одну точку. Потому что начинаешь видеть то, от чего я здесь отвык. Ночь. Нормальную зимнюю ночь (а не чукотское белое лето). Итак, голые деревья, хрустящий снег. Я не помню, что еще полагается для зимней ночи. Иней? Лунный свет? Поломанные заборы?
Я приезжал на окраину Сокольников поздно вечером. Машина останавливалась в конце аллеи у так называемого дома отдыха для беременных.
…Женщина на последнем месяце обычно уродлива. Но ты (может, потому, что видел тебя все время в шубе), ты совершенно не изменилась. Ты просто казалась неуклюжим медвежонком. И Курочкин — он иногда приезжал со мной навестить тебя — смеялся над твоей походкой. Ты рассказывала, как у вас в клубе иногда устраивают танцы. Любопытное зрелище, когда танцуют две такие женщины друг с другом, да еще предпочитают фокстрот. Или, как объединившись, человек тридцать женщин вашего санатория шли в кино — и ужас местного населения при виде такого шествия. Да, мы много смеялись, но я чувствовал, как тебе тоскливо в этом доме, где все рассказывали разные медицинские ужасы.
— Тебе хорошо, — говорила ты, — сплавил жену! Эффектно подъезжаешь сюда на служебной машине два раза в неделю на полчаса. Вот и все твои заботы.
А я уверял, что тебе здесь лучше, что за тобой уход, а я все время занят делами службы. Уезжая этими темными аллеями, я видел, как ты стоишь у забора и смотришь вслед машине.
