Но мы можем избежать мук, избежать, осознав, что можем миловать. Мы должны это в себе культивировать, и, видя ближнего согрешающим, понимаем, что такое грех, потому что он и нас тяготит. Если не забудем, что наш ближний такой же грешник, как и я, то простим этого грешника, потому что и я хочу быть прощённым. И обращаюсь с молитвой прощения к Богу: «Вложи в сердце моё истинное прощение». И Бог прощает мне многие грехи.
Блаженны милостивии, яко тии помилованы будут. Эта милость, которая, милуя нас, достигает познания милости Божией, она уже воистину не нуждается ни в чём земном, но помышляет всё более и более, подобно словам святого Павла: «О горнем помышляйте, а не о земном» (Кол.3:2), всё более и более ищет горнего, и сердце очищается от привязанности к мирским страстям.
Что такое страсть? Вот что такое страсть: страсть — это бесконечное желание, которое мы относим к чему-то ограниченному. Например, чувство голода. Спаситель в пустыне был искушаем дьяволом, после того как постился сорок дней: «И сказал Ему диавол: «Если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом» (Лук.4:3). И Спаситель показывает: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Матф.4:4). Значит ли, что каждое слово, исходящее из уст Божиих, является пищей? Подобно ли оно хлебу? Тогда это должно значить, что чревоугодие является в конце концов голодом по слову Божьему. И мы, не проживая слова Божия, позволяем увлечь себя не голодом — потому что чревоугодник не голоден, даже желудок говорит ему: «Хватит, не могу уже, я переполнен!», — но он получает удовольствие от процесса еды. В этом чревоугодие — получать удовольствие. Удовольствие хочет ещё и ещё, а чрево уже не хочет.
Что получается? Это бесконечный голод. Почему? Потому что человеческий голод сотворён для того бесконечного слова Божия. Бог, бесконечность, вечность — и это есть в человеке! Посмотрите на животное. Животное не очень-то чревоугодничает. Ест, сколько ему нужно, останавливается, ложится поспать, просыпается, снова ищет еду, но живёт умиротворённо. Только в человеке есть беспокойство, которого ничто не может остановить; ни чревоугодие, ни что-либо другое не может его исполнить. Это страсть, а страсть означает страдание. И страдание — это самоистязание в бесплодных попытках насытить бесконечное духовное желание какой-то ограниченной, земной вещью. Можешь есть, пока не лопнешь, но не будешь
