Однако осмогласие не просто воспроизводит циклическую структуру, образуемую текстами, но вносит в нее принципиально новое качество. Если текстовой континуум представляет собой ряд богослужебных кругов, соотнесенных с конкретными календарными реалиями дня, недели и года, то мелодический континуум состоит из одного-единственного круга. Причем круг этот никак не связан ни с астрономическими, ни с календарными периодами, но представляет собой выход за пределы времени и выражает состояние пребывания вне каких-либо периодов и сроков. Число восемь в православной традиции есть число вечности и будущего века, и поэтому восьминедельный период, в который осуществляется полный цикл восьми гласов, символизирует собой вечное, вневременное круговращение Иисусовой молитвы. Осмогласный мелодический круг образует как бы купол вечности, осеняющий собой календарно-астрономические круги молитвенных текстов. Таким образом, в едином молитвенном континууме слово и мелодическая структура выполняют различные функции и заключают в себе различные аспекты единого смысла. Текстовой континуум заключает в себе имманентный аспект смысла, мелодический же континуум заключает в себе трансцендентный аспект смысла. Соединение трансцендентного и имманентного аспектов единого смысла и является сущностью соединения слова и мелодии в богослужебной певческой системе.
Эта мысль может быть проиллюстрирована на примере иконы «Троица» преподобного Андрея Рублева, где изображение чаши, престола и трех сидящих ангелов вписано в восьмиугольник, образованный подножием кресел, горой и зданием. Конкретное изображение лиц и предметов, вписанные в геометрическую фигуру, символизирующую вечность, можно рассматривать как иконографический аналог богослужебной певческой системы, в которой текст выполняет функцию конкретного изображения, а мелодии осмогласия — функцию геометрической фигуры, придающей изображаемому вечное, непреходящее значение.
Являясь взаимодополняющими аспектами единого смысла, текстовой и мелодический континуумы представляют собой абсолютно равнозначные и равноправные величины, однако, с точки зрения процесса эманации Иисусовой молитвы, текстовой континуум предшествует мелодическому континууму и до некоторой степени может рассматриваться как причина последнего. Текстовой континуум соответствует стадии исхождения, а мелодический континуум — стадии возвращения, и, подобно тому, как никакое возвращение невозможно, если прежде того не будет совершено исхождение, так же невозможен процесс мелодического интонирования, если нет слова, составляющего артикуляционную основу этого интонирования. Вот почему в рамках богослужебной певческой системы принципиально невозможно возникновение мелодической структуры, имеющей самодовлеющее значение и существующей вне слова или помимо слова. Мелодическая структура есть лишь форма существования слова, и как таковая она не только целиком и полностью обусловливается структурой слова, но и получает через него свое бытие. Такое положение вещей полностью исключает произвольное или случайное соединение слова и мелодической структуры, в силу чего определенная мелодическая структура навсегда закрепляется за определенным словом, а слово может иметь только один-единственный способ мелодического интонирования, исключающий какие бы то ни было варианты. В богослужебной практике это выражается в том, что каждому тексту приписывается определенный глас, и такое раз установленное единство текста и мелодии никогда не может быть расторгнуто. Таким образом, порядок следования мелодических структур определяется порядком следования текстов. И когда выше говорилось о том, что каждый из восьми гласов господствует на протяжении одной недели, то это означает, что в богослужениях этой недели концентрируются тексты, имеющие предписания данного гласа. Стало быть, соответствие текстового и мелодического континуума проявляется не только в воссоздании мелодическим континуумом кругообразной структуры текстового континуума, но и в прямой связи каждого конкретного текста с конкретной мелодической структурой.
