Я задумалась над этим, затем отогнала странное чувство, вызванное ее словами, и сказала:
— Сколько лет вы с дедушкой здесь живете одни?
— Последним отсюда выехал твой дядя Уильям. Должно быть, это случилось двадцать или больше лет назад. С тех пор мы с твоим дедушкой не пользуемся другими комнатами дома. Знаешь, здесь все еще сохранилась большая часть мебели, которая стояла в этом доме шестьдесят два года назад.
— Ты шутишь! Вот все это?
— Все без исключения. В том числе кровать, на которой ты спишь. Матрасы и все остальное. Все это привезли сюда примерно в тысяча восемьсот восемьдесят втором году.
— Бабуля, у тебя здесь много всего ценного.
— Да, Элси и Уильям уговаривают меня продать все это и переехать на квартиру. Но как я могу это сделать? С этим домом у меня связано столько воспоминаний! Я не могу покинуть его! Андреа, я стала его частью.
Я снова посмотрела в окно на ослепительно голубое небо и пыталась вообразить, что значит прожить в одном доме шестьдесят два года. Дольше всего мои родители и я с братом прожили в Санта-Монике в доме рядом с пляжем — десять лет, да и это нам показалось целой вечностью.
— Этот дом много чего повидал, Андреа, пойми меня правильно. Не обошлось и без трагедии.
Я взглянула на бабушку. Она отвела глаза.
— Это правда, но этот дом видел и счастливые дни. В каждой семье случается и то, и другое, разве не так?
Оставшаяся часть утра ушла на уборку стола и сетования бабушки насчет британской экономики. В час дня явились продрогшие Элси и Эд, за ними в комнату ворвался поток холодного воздуха. Их лица напоминали яблоки, пальцы на руках побелели и плохо слушались.
— Температура падает, — сообщила тетя Элси, устремляясь к газовому обогревателю. — Андреа, надеюсь, ты не замерзла.
— Со мной все в порядке. Когда в больницу пускают посетителей?
— После обеда, всего на один час. Для дедушки этого вполне достаточно. Мы не собираемся его утомлять. А вечером к нему пускают на полтора часа.
— Вы навещаете его и днем и вечером?
— Нет, дорогая. Вечером его навещает Уильям с женой. Мы можем навещать его днем, потому что Эд ушел на пенсию. По вечерам после ужина к нему ходят Уильям и Мэй. Дедушку надо навещать, и мы делаем это по очереди. Иногда после работы к нему приходит Кристина.
Я немного знала о Кристине. Она была на семь лет моложе меня и работала в машинописном бюро на заводе, который находился по соседству. Мои другие два кузена, Альберт и Энн, были детьми Элси. Энн переехала в Амстердам, а Альберт женился и жил недалеко от залива Моркам у Ирландского моря. Нам с мамой все эти годы сообщали о том, как идут дела в семье, а мама написала им, что я окончила колледж и Ричард уехал в Австралию. Я видела Кристину, Альберта и Энн только на фотографиях. Мне было известно, что Энн работала в студии художника, у Альберта и его молодой жены родилась девочка, у Кристины здесь, в Уоррингтоне, была своя квартира. К тому же они меня не интересовали. Прожив без родственников до сего дня, я не испытывала потребности устанавливать с ними связь. Как-никак я через несколько дней вернусь в Лос-Анджелес, и эти люди для меня останутся дальними родственниками.
