— Но я учусь, — тихо возразила девочка. — Я уже почти создала свой сайт, осталось только разместить его на каком-то домене. Я стану программистом, и смогу зарабатывать деньги.
Я закусил губу, доставая из рюкзака запасной блок питания. На домашние вызовы, как объяснил мне Стив, следовало ходить во всеоружии. А потом продавать это всеоружие по завышенным ценам людям, которые ничего не понимают в комплектующих.
— Учись php или c++, - посоветовал я, отсоединяя блок от проводов. — Их разработчикам платят больше всего.
— Я так и думала, — серьезно ответила девочка. — Кстати, меня зовут Эстер. Это мама зовет меня Эти.
— Какое красивое имя, — искренне восхитился я. — А как зовут маму?
— Рита, — без всякой задней мысли выдал ребёнок, и я поймал на себе внимательный взгляд её матери. — Вы не представились, — пояснил я, и она улыбнулась.
— Рита Харт. Просто Рита, — она присела на стул рядом с креслом дочери. — Что-то серьезное?
— В компьютерах нет ничего серьезного, — я подмигнул девочке, и Эстер улыбнулась в ответ. — Это не люди. Их очень сложно сломать так, чтобы потом было невозможно починить.
Это оказался всё-таки блок питания. У меня не было с собой подходящего, пришлось сбегать в офис и вернуться. Всё то время, пока я менял мертвый блок на работающий, девочка следила за мной почти не отрываясь. Под её пристальным, внимательным, живым взглядом я немного терялся. Боже мой, сколько же в её глазах было надежды, когда она смотрела на меня. Я никогда не считал себя сентиментальным, но в этот момент мне так хотелось сделать для ребёнка что-нибудь доброе. Что-то, что она смогла бы запомнить, эта девочка с красивым именем Эстер, и чтобы в её глазах никогда не гасла эта надежда, такая удивительно сильная, какую я никогда раньше не встречал. Наверное, во мне она увидела друга, того, кто смог бы отвлечь её от чувства одиночества, которым она была окружена с рождения.
И я старался. Я расспрашивал её о любимых компьютерных играх, книгах, любимых занятиях, о виртуальных друзьях и вещах, которые ей хотелось бы иметь. Я легко нахожу общий язык с детьми. Я говорил с ней как с равной, как со взрослым человеком, и, наверное, ей очень не хватало общения. Я видел, каким светом разгорались её глаза, когда она слушала меня, я видел, как охотно она делится со мной всем, что знает — потому что чувствовала искренний интерес к себе.
А мне и не приходилось притворяться. Девочка была умной. Она много знала для своего возраста и для страны, в которой жила. Я говорил с ней о фильмах, актерах и политике, интересовался музыкой, которую она любила, и поражался. Эстер была первым действительно умным и приятным человеком, с которым мне довелось здесь общаться — не считая Хорхе. И её болезнь, не позволяющая её слабеньким, сухим ножкам ходить по земле, казалась обидной и несправедливой. Хотя… будь Эти здоровой и такой же красивой — стала бы она интересоваться самообучением? Стала таким же интересным и приятным человеком, или, с её внешними данными, превратилась бы в гламурную и пустую личность? Я не знаю.
