Она подошла ближе к тлеющим уголькам в камине.
— Не можешь уснуть? — спросил голос.
Она повернулась, и увидела Лоусона, ссутулившегося на диване. Он пил из открытой бутылки водки.
— Ты всё это выпьешь? — спросила она.
— Только если ты поможешь мне, — ответил он.
Он явно был навеселе, глотая слова, с налитыми кровью глазами. Но его темные волосы спадали на глаза, и он все еще выглядел невероятно сексуально.
— Лоусон… — начала она, но он перебил её.
— Пойдем. У меня где-то есть закуска. Это так они называют, не так ли? Закуска? Чтобы перебить вкус алкоголя. Хотя, зачем кто-то хочет закусывать. Во всяком случае, есть много апельсинового сока… — Он слабо махнул рукой.
Блисс заняла место рядом с ним. Напиваться не было никакого смысла, но как можно реагировать на такие новости?
Его боль была по всему его лицу. Он был похож на призрак, все жизненные силы отхлынули от его лица, печаль и горе проявилось в его сгорбленной походке, его глаза закатились. Она потянулась за бутылкой водки и сделала большой глоток.
— Моя девочка, — сказал он, хлопая ее по плечу.
— Стоп, — сказала она, чувствуя, что у нее немного кружится голова.
Алкоголь не имел никакого влияния на нее прежде, но она забыла, что сейчас человек.
Она положила бутылку и повернулся к нему.
— Может, есть еще надежда, — предположила она.
— Нет, — ответил он, прерывая ее. — Ромул никогда не отпустит ее.
Теперь, когда он знает, что она значит для меня.
Он схватил бутылку и сделал глоток.
— Я оставил ее в опасности… Я никогда не должен был оставлять ее. Это все моя вина.
— У тебя не было выбора, и она хотела бы, чтобы ты ушел, чтобы выжил, — возразила она, напомнив ему о том, что он сказал ей о той роковой ночи. Она отставила водку подальше от него.
Лоусон покачал головой.
— Я эгоист… Я пошел в Глаз… собаки могли убить нас всех сегодня вечером… и… и…
Он начал икать и упал вперед на руки, все его тело дрожало.
— Я подвел ее. Я практически оттолкнул ее от себя… кто знает, что он сделал с ней… убил ее… Может быть, он превратил ее в собаку… Может быть, она умерла от превращений…
— Мне очень жаль, — прошептала Блисс. — Мне очень жаль.
Она обняла его и прижала к груди, почувствовала, как его слезы заливают ее одежду. Ей было больно видеть его таким уничтоженным.
— Мне очень жаль, ты не заслуживаешь этого, — сказала она, и, не думая стала целовать его голову, волосы. Она просто хотела заставить его чувствовать себя лучше, избавить его от боли.
Лоусон обнял ее спину и привлек к себе, а потом они целовались, и его слезы падали на ее лицо, но он целовал ее так страстно, будто был разбужен, вдохновлен. Она целовала его в ответ так же отчаянно, как он целовал ее. И его руки снимали ее халат, и она таяла в нем, снимая рубашку через голову, и ее ладони были на животе, его скульптурном животе…
