— Где Тала? — потребовал он. — Где она? Что ты с ней сделал?
Собака улыбнулась жестокой улыбкой.
Малышка? Она мертва, конечно. Мы убили ее. Но сначала мы сделали ей больно. Мы сделали так, что она умоляла о смерти. Смерть была отчасти после того, что мы с ней сделали. Но это вы сделали. Ты убил ее. Вы оставили ее умирать. Вы оставили ее гореть. Вернись к нам. Возьми кнут. Мантия твоя. Ромул простит. Приведи своих братьев.
— НЕТ! — Лоусон плакал, падая и выпуская собаку. Они оба упали в гломе, где ярость Лоусон превратила его в волка. Все они стали волками: Рэйф большим, с черной шерстью и красными глазами, Эдон худощавый и золотым, с зубами, как бритва, — волками с красной маркировкой на шее, где ошейники когда-то душили их.
Лоусон рычал на собак, которые их окружали, они также превратились, пробиваясь через их человеческий аспект в звериную форму, с гладкой глянцевой кожей, острыми зубами из слоновой кости и длинными серебряными когтями.
Он вскочил на ближайшего пса, оскалив зубы, ища крови. Крови и мести.
Он делал всё быстро, сломал шею двоим, разбив третьего о стену. Четвёртого. Остался только один.
Где? послал он.
Рейф покачал головой. Эдон прошелся по камням. Он ушел.
Потом он увидел ее, она бежала к свету, к концу прохода. Блисс, Артур и Малкольм были далеко впереди, почти в самом конце. Но Блисс была медленной, не вампиром, как она сказала ему. Лоусон зарычал, оскалился, и побежал так быстро, как только смог.
Блисс упала, из её ноги пошла кровь. Она съеживалась от собаки — Лоусон мог видеть его форму, маячившую над ней, бросающую огромную тень. Его малиновые глаза блестели от ненависти.
Он заорал на собаку, и монстр повернулся к нему.
Цербер зарычал и бросился в атаку, разрывая когтями тело Лоусона, от шеи до живота, после чего он погрузился зубами в шею Лоусона и начал трясти его, как тряпичную куклу.
— Рэвэрто ут Абисус! Рэвэрто ут Обскуруми!
Лоусон обернулся и увидел Блисс, держащую в руке нож из мясной лавки. Ее глаза горели, голос звонко произносил команды. Он затаил дыхание, ожидая, когда собака смонтирует еще одно нападение, человеческая девочка с кухонным ножом, как своим единственным оружием, — не чета гончим ада, но, вместо этого, зверь съежился от Блисс, визжа и поворачивая хвост. Тени отступили.
Он вернулся обратно в человеческую форму, и Блисс помогла ему подняться на ноги. Он истекал кровью.
— Кто ты, Блисс Ллевеллин? — Спросил он слабо. — Собака испугалась тебя.
