— Окулюс. Лоусон чувствовал первую вспышку надежды.
— Я могу использовать его, я могу найти Талу. Он может показать мне, где она, где её держат.
— Нет!
Лоусон посмотрел на Эдона, словно на незнакомца.
— Нет?
Эдон впился в него взглядом.
— Если ты будешь использовать его, Ромул узнает, где мы! Разве ты не видишь? Ты подвергаешь нас опасности.
— Я не буду. Я могу сделать это. Я знаю, что могу. Я быстро, обещаю, ничего не произойдёт, — он не мог разачаровываться в этом. Тала могла быть ещё жива, если так, он не может оставить её, он должен помочь ей. Лоусон думал о ней, она — девушка с ярко-розовыми волосами, застенчивой улыбкой, поющая так мягко, когда занимается домашними делами; он может видеть её, лежащую с ним на кровати, чувствуя её сладкое дыхание на своей щеке.
— Эдон, пожалуйста, позволь мне сделать это, — попросил он. Лоусон знал Малкольма, Рейф будет на его стороне, а вот Эдона он дожен убедить.
— Нет, Лоусон. Ты дурак, если думаешь, что можешь вернуть её. Всё кончено. Она ушла. Ты должен понять это, — сказал он.
— Нет, — он чувствовал неприветливость в нём, смотря на брата. Лоусон не хотел слушать, но сердце; Эдон казался ему слабым, ведь он не вернулся за Ахрамин. Слабый, он притворился жертвой. Лоусон пожалел Эдона тогда, но ненавидел теперь. Если у Эдона не было надежды, то не означает, что и у него её нет.
Тала могла быть ещё живой. Живой и непревращённой. Тем не менее, он любил её. Была надежда, был Окулюс. Он покажет, где она сейчас, он вернёт её. Или умрёт. Так как Лоусон потерял её, то совсем забыл о Марроке и об остальных своих братьях и сёстрах в том мире, только Тала имеет значение.
В конце концов, Эдон уступил, Лоусон знал, что так будет. Поскольку они двигались к Окулюсу, его чувство вины усиливалось. Он ехал буквально в темноте. Он поклялся защищать стаю, и всё же, он ведёт их к опасности. Эдон говорил, что Окулюс усиленно охраняется собаками, тошнота Малкольма подтверждала это. Даже Артур не одобрил идею.
— Слушайте, я не просил вас идти со мной, — ворчал Лоусон. — Я сказал, что могу справится сам.
— Уверен, ты сможешь, — сказал Райф со спины. — Но почему мы должны находиться в стороне от веселья?
— Мы здесь только из-за тебя. Запомни. — Повторил Эдон. «Помни, ты рискуешь нашей свободой для своего личного счастья».
Что, если Эдон прав? Что, если Тала мертва? Если Ромул нашёл их через Окулюс? Что тогда? Если бы они смогли использовать глаз, уверенными, что их не выследят?
