Он украл меч, в тот же день. Это было достаточно легко, это была мелочь, размером с иглу, и он держал ей во рту. Замки на ошейниках сломались при его прикосновении. Свобода была почти изнурительной, он мог почувствовать силу свободы через своё тело, через свою душу. Волки были сильны, сильнее, чем мастера.
Он провел их мимо троллей, которые охраняли их логово, почти вышли из него за дверь, как одна из молодых волчиц споткнулась и вывернула лодыжку.
«Помогите!» Вскричала она.
«Она только замедлит нас,» зарычала Ахрамин.
«Мы вернемся за ней.»
«Нет! Пожалуйста!» Призналась Тала. Её большие голубые глаза встретились с его, и он не смог отказать ей.
«Она идет с нами». Тала помогла ему, когда он упал, и он должен ей.
«Это плохая идея», предупредила Ахрамин.
Она была права.
С Талой они двигались значительно медленнее. Они пришли, рёв в ярость, слюни при мысли о разрывах друг друга волками, они догнали их прямо на границе между мирами. Волки были уверены, что их возмут в плен. Ахрамин бросилась на главного, вырвав его демоническое горло.
«ВПЕРЁД!» крикнула она. Уже собак ловили другие, замки ошейников вернулись на шею, перетаскивая их обратно на девятый круг ада. «Я буду держать их здесь, иди!»
«Нет!» Воскликнул Эдон, который всегда любил её.
«Ты знаешь, что я права», сказала Ахрамин. Она была такой храброй, так бесстрашной. «Делайте то, что нужно».
Всё больше собак сближались.
Сейчас всех захватят в плен.
Он закрыл глаза и, не думая, только чувствуя, открыл пространство между мирами, пробив врата, которые держали их в преисподней. Перед ним открылся путь, пылая светом и окруженный огнем.
«Следуйте за мной», призвал их он. «Быстро!» Крикнул он, толкая Талу вперед.
Один за другим они перепрыгнули через огненное кольцо в свете, которое простиралось далеко вдаль.
Они выпали на лесной подстилке, а кольцо за ними закрылось. Он был в агонии, а рядом с собой, услышал вопль своих братьев. Их конечности растягивались, они теряли шерсть, торсы их удлинялись, прежние черты лица отступали.
— Что происходит? — Кто-то закричал, и это было уже не рычание волка, а более высокого тона, почти мелодичный, звук. Голос.
Он посмотрел вниз и увидел окровавленные руки, покрыты мозолями, и синяки.
— Я думаю… — сказал он осторожно, находя это странным слышать свои мысли, произнесенные вслух в первый раз, — я думаю, что мы стали людьми.
