— Тетя Джейн? Это я. — Она ждала её, чтобы та открыла дверь, но ничего не произошло. Может Джейн все еще спала?
Ей придется открыть дверь самой. Она скользнула ключ — картой в считывающее устройство и индикатор замигал зеленым цветом. Она повернула ручку и открыла дверь. В комнате было полностью темно. Она ненавидела будить тетю Джейн, но она ничего не видела.
Как только она включила свет, она захотела ничего не видеть. Мебель была перевернута, комната в беспорядке с явными признаками борьбы и со следами когтей на стенах. Не было никаких признаков тёти Джейн.
Блисс закричала.
«Никто не охотиться на собак», предупреждала брошенная девушка в клинике.
Через несколько часов Блисс сидела в арендованной машине на стоянке мотеля, не в состоянии двигаться. Никто из жителей или сотрудников в мотеле не видел и не слышал ничего. Она ответила на вопросы полиции и безопасности мотеля и ждала, пока они не проверяли ее алиби, благодаря журналу посетителей клиники. Наконец, детективы отпустили ее на ночь. Она хотела взять небольшой перерыв, возможно, что — то поесть, хотя она и не была голодна. Но ей это необходимо — уйти от хаоса и страха на некоторое время, чтобы побыть одной, чтобы она могла думать. Она кусала ногти один за другим. Собаки знали, что она ищет их. Она была в опасности, если она не остановиться, пока она не откажеться от своего преследования.
Они хотели, чтобы она сдалась, и они взяли Джейн в качестве заложницы. Но почему? Знали ли они, что Джейн была Смотрителем? И что собаки знают о поисках Блисс?
Блисс знала, что она на правильном пути, и она была так близко. Она должна была продолжать. Она не могла бояться, даже, если она видела, что они сделали. Ее мать дала ей задание, она должна была довести его до конца. Она знала, во что она ввязалась с самого начала. Она должна была продолжать искать собак, и она не могла оставить Джейн — ее лучшего друга в целом мире — в их руках, она могла только надеяться, что та была еще жива.
Она посмотрела на бледно — серую парковку. Солнце исчезло, и его оранжевый свет теперь заменен на ряд натриевых ламп на высоких столбах. Фонари отбрасывали желтые зернистые света, которые делали все, одного цвета: деревья, дальние дороги. Через полмили она увидела аптеку, которая светилась белым блестящим, и дорогу, ведущую на запад.
Если бы она все еще имела вампирское зрение, она была бы в состоянии видеть шторы на окне одного из домов на расстоянии многих миль. Но она сейчас была человеком, с человеческими ограничениями. Она больше не могла слушать беседы, которые проводились в комнате, она больше не могла поднимать предметы в пять раз тяжелее своего веса. Она больше не могла сделать ничего из того, что воспринимается как должное, когда ее кровь была голубой.
