— Пусть я буду Веселой Буренкой! Ты же видишь, что она ест!
Приглядывая за всем, она была одновременно няней и экономкой. Она следила за провизией в шкафах и заставляла ходить по струнке Розу, молодую служанку-португалку, которую Каролина наняла, устав слушать жалобы Фафы на горы работы, что ей приходится выполнять, «совсем одной, чтобы поддерживать порядок в этом большом доме». Но появление Розы ее не успокоило, хотя та и освободила ее от забот по хозяйству и по кухне. Потребовалось несколько месяцев, чтобы Фафа приняла вновь прибывшую, которую считала узурпаторшей.
Каролине пришлось рассердиться, чтобы Фафа перестала бранить Розу по поводу и без, отчего та плакала и грозилась уйти.
— Черт побери, Фафа! Ты ворчишь, что у тебя слишком много работы, а когда я даю тебе помощницу, то она тебе не нужна!
Фафа в конце концов смягчила свою тиранию. Она только позволяла себе воздеть очи к небу, когда с восторгом обнаруживала малюсенькую морщинку на рубашке месье, выглаженной Розой.
Единственным местом, куда Фафа упорно отказывалась следовать за Каролиной, были Шозе. Эта континентальная нормандка терпеть не могла моря, которое, как она говорила, мешает ей спать и вызывает сердцебиение. Она предпочитала оставаться в августе одна в доме на улице Бак, ставшем ей родным, пока Шевире были на острове.
— Не заботьтесь обо мне, — говорила она. — Я очень люблю проводить отпуск в городе. Я смогу наконец насладиться Парижем.
Насладиться Парижем для Фафы было в первую очередь пойти танцевать. Причем предпочтительно аргентинское танго, уточняла она. По субботам, в свой выходной день, она бежала на Тротуары Буэнос-Айреса, на улице Ломбард. Каролина даже задумывалась, не ведет ли Фафа двойную жизнь, о которой никто не знает. Хлопоча всю неделю в платьях из серой фланели, белых фартуках и в туфлях без каблука, чинно стянув седые волосы в благодушный шиньон бабушки, забывшей о кокетстве, по субботам она выходила из своей комнаты неузнаваемой, шелестя шелковым гранатовым платьем с блестками, довольно коротким, с разрезом спереди до самых колен, открывавшим еще довольно красивые ноги, затянутые в черные чулки со стрелкой и в лодочках на высоких каблуках. Волосы Фафы были тщательно приглажены, покрыты лаком, заколоты в шиньон, покрытый золоченой сеткой, только на висках оставались два тщательно закрученных и приклеенных завитка. На губах у нее была ярко-красная помада, из ушей свисали длинные серьги с фальшивыми бриллиантами. Это был совсем другой человек.
