Размышляя над странным жаргоном этой рыженькой лошадки с хвостом, он не заметил, как пришла Диана, она уже сидит на стуле напротив и смотрит на него, улыбаясь.
— Добрый день, — говорит она.
Она голубая, розовая, свежая и белокурая. Сильвэн воспринимает ее образ, так быстро появившийся напротив него, с восхищением, которое не может потускнеть от его мрачного настроения. Из кипы ее русых волос, скрученных в приблизительный шиньон, с большим трудом удерживаемый чем-то вроде скрепки цвета рыбьей чешуи, выбиваются воздушные пряди, которые против света, падающего из окна, окружают ее нимбом золотистой дымки и делают, как никогда, похожей на мадонну Боттичелли. Блекло-голубой цвет ее рубашки сочетается с цветом глаз, подчеркивает бледно-абрикосовый цвет лица. Он видит ее длинные тонкие руки с острыми локтями, упершимися в стол, и ее хрупкие, узкие ладошки, которыми она подпирает подбородок, чтобы смотреть ему, Сильвэну, прямо в глаза, чего она никогда не делает при посторонних. Он замечает на ее левом запястье тонкую золотую пластинку, на которой английскими буквами выгравировано ее имя, Диана — ее младенческий браслет, трогательный на этой большой девочке, смотрящей на него не взглядом ребенка. Глазами она обегает его лицо, словно делает его опись: лоб, рот, подбородок, снова рот, и Сильвэн невольно смущается от этого взгляда, ласкающего его на расстоянии, от него он не может уклониться, парализованный, как птичка коброй. Незабудковые, небесные, невинные глаза Дианы Ларшан имеют над ним магнетическую власть, против которой его воля бессильна. Он чувствует себя загипнотизированным, заколдованным, лишенным своей сущности. Глазами она вынимает его из оболочки — гибкого, податливого, в состоянии полной покорности, и он должен сделать изнурительное усилие, чтобы вырваться из-под власти ее чар, и от этого вдруг становится злобным.
Диана наконец отводит взгляд. Из заднего кармана своих джинсов, которые словно были сшиты прямо на ней, так тесно они облегают ее тело от щиколоток до талии, Диана извлекает пачку немного расплющенных сигарет, неловко зажигает одну, и Сильвэн замечает, что спичка слегка дрожит у нее между пальцами. Она сосет фильтр краешком губ, немедленно выплевывает дым, вызывающий у нее кашель. Курит она без желания, это видно, чтобы придать себе вес перед этим мужчиной, которого продолжает рассматривать с неуверенной улыбочкой, отчего подрагивает ее губа. Она одновременно робеет и торжествует. Она встревожена его взглядом — таким холодным, почти суровым, не сулящим ничего хорошего, но довольна, что он откликнулся на ее зов, что он здесь, напротив нее, в этом кафе и покорный ее воле.
