– Вы категорически отрицаете, что это была невинная карнавальная фотография? – спросил Трон, отлично сознавая, что в жизни падре не было места для пустых развлечений.
Падре заговорил медленно, словно его слушал тугодум:
– Нет, комиссарио. Я внимательнейшим образом изучил впоследствии этот снимок. Это – фото на память. На память о… Не хочу даже говорить, о чем…
– И теперь вы считаете, что они провели вас? Я угадал?
Томмасео поднял глаза, и Трон почувствовал его с трудом сдерживаемую ярость.
– Мне удивительно, что вы, комиссарио, задаете мне подобные вопросы, – сказал падре Томмасео. – Двое мужчин превращают меня в пособника своей греховной связи, и после этого вы еще спрашиваете, считаю ли я себя обманутым?
– Как же вы поступили, когда выяснилось, какого рода этот снимок?
– Я обратился к патриарху, чтобы спросить его духовного совета.
– И как отреагировал патриарх?
– Он сказал то же самое, что и вы, комиссарио. Что следует считать это обычной карнавальной фотографией. – Лицо падре Томмасео опять помрачнело. – Мне оставалось только молиться.
– Молиться? О чем?
– О том, чтобы Господь покарал грешников, которые насмехаются над Его верными слугами, – сказал падре Томмасео, улыбнувшись сквозь слезы. – Моя молитва была услышана. – Он возвел очи горе, словно лицезрея Всевышнего. – Я не собираюсь оправдывать того, кто совершил это преступление, – продолжил он. – Однако, кто бы ни убил надворного советника, он был всего лишь орудием в руках Господа.
– Надворный советник оставил вам свой домашний адрес?
– Вы говорите об этом… Баллани? – с презрением в голосе переспросил падре.
Трон кивнул.
– Да, о синьоре Баллани.
– Да. – Падре Томмасео потянулся за лежавшей на столе папкой, вынул из нее листок. – Площадь Санта-Маргарита, 28. – Уголки его губ презрительно вздернулись.
Трон положил фотографию обратно в конверт и поднялся.
– Полагаю, вы ничего не будете иметь против того, чтобы я взял фотографию с собой?
Падре безучастно взглянул на Трона.
– Две лиры.
– Не понял?…
– Этот снимок стоит две лиры, – холодно проговорил падре. – Можете заплатить их мне, я дам вам расписку, и деньги вам в управлении вернут, – не удержался он от улыбки.
