Елизавета опустила веки, глубоко вздохнула и на секунду задержала дыхание.
– Кто-то убивает на судне пассажира первого класса, и ему удается беспрепятственно сойти на берег?
– О преступлении стало известно уже после того, как пассажиры оставили судно.
– Откуда вы все это знаете?
– От жениха Вастль. Он ординарец Пергена. Они вчера вечером встречались, и Вастль только что мне обо всем рассказала.
– Кто такой Перген?
– Полковник из штаба Тоггенбурга. Он ведет расследование. Дело имеет политическую подоплеку. А больше я ничего не знаю.
– Политическую? Вастль не сказала, почему?
– Она упомянула только, что сначала за дело взялась полиция Венеции. А потом полковник Перген отстранил комиссарио.
– Какого комиссарио?
– Который отвечает за район Сан-Марко. Он венецианец.
– Что вы еще знаете?
– Есть еще одна жертва преступления. Женщина, которая находилась в каюте надворного советника, – сказала Кёнигсэгг таким тоном, что было ясно: мысли ее витают где-то далеко.
Елизавета вновь глубоко вздохнула Второй труп! Женщина! Выходит, и она, Елизавета, тоже причастна к этому страшному делу, потому что среди прочего пропали и письма, предназначенные лично ей!
– Известно уже, кто эта женщина?
– Нет. Однако Вастль сказала, что она была молода. – Кёнигсэгг высморкалась и продолжила вялым голосом, начинавшим раздражать Елизавету. – Перед смертью женщина была связана и подвергалась жестокому обращению.
Елизавета в третий раз вздохнула полной грудью.
– Кто жестоко обращался с молодой женщиной? Надворный советник или убийца?
На лице Кёнигсэгг появилось недоуменное выражение.
– Этого я сказать не могу.
– Имеет ли смысл мне самой расспросить Вастль?
– Думаю, она рассказала мне все, что ей известно.
– Каким путем моя почта попадает в королевский дворец?
– Курьерская почта проходит через канцелярию коменданта города. А потом лейтенант из комендатуры доставляет ее сюда.
– Выходит, что сам Тоггенбург обязан объяснить мне, что случилось с предназначенными для меня письмами.
Это был не вопрос, а констатация факта, и Кёнигсэгг понимающе кивнула.
Елизавета подумала, что надо пригласить Тоггенбурга.
– Есть у меня на завтра еще свободное для приема время? – спросила она. Это был странный вопрос и сама Елизавета, и Кёнигсэгг знали, что в Венеции у императрицы в распорядке дня никаких «пустот» не предусмотрено.
Но Кёнигсэгг – из соображений этикета – ответила не сразу, а после небольшой паузы:
– Нет, ваше императорское величество. Свободного времени у вас нет.
