— Я не обязан тебе ничего объяснять… — Он мысленно помыл руки ледяной водой.
— Как же у вас, у мужчин, все просто! Раз, — она щелкнула пальцами в воздухе, — и бросил! А как же теперь я? Что мне делать? Ведь я-то считала, что почти замужем! Ты же собирался на мне жениться! Что происходит, Денис?
— Я тебе все сказал, Лара, а теперь я пойду… Конечно, я хотел бы, чтобы мы остались друзьями, но теперь понимаю, что это невозможно. Прости меня, если можешь… Чтобы как-то загладить свою вину, а я понимаю, что виноват перед тобой, я готов как-то компенсировать это…
И тут он понял, что нанес ей еще одну рану, что унизил ее еще больше, чем когда сообщил о своем намерении оставить ее.
— Извини, я не то хотел сказать… Просто я не буду спокоен, зная, что ты нуждаешься. Я дам тебе денег, а если хочешь, помогу найти хорошую работу. А теперь мне нужно идти… прости, прости…
И он, как трус, выбежал из квартиры Ларисы. Сел в машину и помчался снова на Цветной бульвар. Он вдруг понял, что в его жизни произошло что-то очень важное, что теперь он всегда, каждую минуту будет счастлив! И это его счастье настолько реально, как реальны залитые полуденным солнцем московские улицы, голубое, без единой облачной прожилки, небо, как его красивая и сытая машина, которая летела сейчас в сторону Цветного бульвара, как и он сам, состоящий из плоти, крови и новой любви…
Он не помнил, как взлетел на третий этаж и принялся звонить. Ему долго не открывали. Тогда он начал колотить кулаками в дверь. Он понимал, что с ним происходит что-то странное, что он словно не в себе, что еще немного, и окажется, что все это ему снится, но он все колотил, колотил, пока не увидел на пороге тощего, с заросшим лицом, мужичка с вращающимися в разные стороны пьяными глазами.
Отодвинув его, Денис вбежал в квартиру, остановился перед дверью в комнату Нади и постучал.
— Надя, это я, открой, пожалуйста! Это Денис!
Он был разочарован. Куда она ушла? Спустилась в булочную? Или вышла прогуляться по Москве? А может, подхватив свои папки с рисунками, отправилась искать место, где она могла бы поработать?
— Дверь открыта, — проскрипел сзади чей-то голос. Денис обернулся и снова увидел этого волосатого мужичонку. — Она дома.
Сказав это, он повернулся и шаткой походкой двинулся вдоль по коридору. Пожелтевшие от времени и грязи, подпоясанные тонким женским ремнем джинсы, красная, в пятнах майка, худые костлявые плечи. Густая копна черных с проседью спутанных волос. Какой-то урод, страшилище! А смердит, как помойное ведро.
