— Денис, — она прильнула к нему и положила голову ему на колени. — Что же мне теперь делать? Ты же знаешь, я люблю тебя… Но теперь, когда ты в курсе, что мы с отцом разорены, ты, быть может, не захочешь жениться на мне…
Она подняла голову, ее красное лицо было мокро от слез, веки припухли, а из носа тоненькой струйкой, набегая на воспаленную малиновую верхнюю губу, сочилась влага. Пожалуй, только сейчас Лариса была искренна в своих чувствах. В ее глазах читался неподдельный страх перед бедностью, которая у нее всегда ассоциировалась с кем угодно, только не с ней самой. Бедные достойны презрения… Как-то она выложила ему все свои мысли по этому поводу. Она была твердо убеждена, что бедность — это синоним глупости. А что взять-то с глупых людей? И что же теперь получается? Что ее отец — полный идиот, раз позволил обобрать себя человеку, с которым изначально было великой глупостью начинать совместный бизнес. С кем угодно, но только не с пронырой Головиным! Может, теперь напомнить ей ее же философские принципы?
Да уж, да он сам совершил глупость, когда, во-первых, сблизился с ней настолько, что дал пищу для разговоров всем общим знакомым (а их немало!), и, во-вторых, когда, вернувшись из Ниццы, не порвал с ней сразу же. Теперь же, когда она призналась, что они с отцом разорены, в эту минуту объявлять ей о том, что они расстаются, было бы просто даже неприлично!
— Успокойся, — теперь уже он сам уложил ее голову к себе на колени и принялся гладить волосы. — Успокойся, ты же со мной… Что-нибудь придумаем…
Так и хотелось предложить ей несколько вариантов работы, начиная с уборщицы офиса (а чем она лучше Нади Треповой?!) и заканчивая какой-нибудь нейтральной должностью в отделе кадров. Будет раскладывать и подшивать документы, варить кофе, мыть чашки, бегать за сигаретами и печеньем в ближайший магазин…
— Но и это еще не все, — теперь уже Лара содрогалась от рыданий, похоже, до конца спектакля было еще далеко. — Я долгое время не знала, говорить тебе или нет… Но сейчас, раз уж и без того все так плохо, скажу.
Она поднялась, достала откуда-то из складок или карманов домашнего открытого платья большой мужской носовой платок в синюю и белую клетку и шумно высморкалась. Хорошая девочка.
— Давай так. Ты немного успокоишься, выпьешь воды и потом мне все-все расскажешь, — предложил он.
— Нет-нет, — занервничала она еще больше. — Скажу все сейчас.
«Ну, точно про беременность скажет, на десерт», — подумал Денис.
