На одном из поворотов неожиданно натыкаемся на лежащего среди камней мертвого осла. Гул мотора вспугивает шакалов, устроивших здесь пиршество. Отбежав недалеко и присев за камнями, они следят за нами из своего укрытия. Едва шакалы оставили добычу, как с ближайших сухих деревьев с обломанными ветками взметнулись огромные вороны, которые до сих пор, парами прижавшись друг к другу, терпеливо ждали момента, когда шакалы утолят первый голод. В одну минуту вороны облепили то, что осталось от осла. Они отрывали клювами уже высохшие внутренности и глотали куски мяса, торопясь наполнить желудки до возвращения шакалов. Было что-то жуткое в ненасытности этих зловещих птиц.
На отдельных участках дороги стелются дикие дыни. Кое-где можно увидеть больших ящериц с блестящими бусинками черных глаз. Они перебегают дорогу перед самыми колесами машины. Те, что справа, ищут спасения на левой обочине, и наоборот. Иногда в спешке они сталкиваются друг с другом, очевидно думая, что спасение можно найти только на противоположной стороне дороги. Мы едем очень медленно, чтобы не причинить вреда этим симпатичным, ловким ящерицам. К счастью, обошлось без жертв.
Мы уже в глубине страны. Исчезли пасущиеся стада, нет даже юрких ящериц. Изредка мимо пас проносится стайка газелей, ночью пройдет рядом какой-нибудь хищник — и это все. На одной из стоянок, подкрепившись полуденной порцией горячего чая и сухарем, вместо отдыха на циновке в «тени» колючего безлистного куста я отправилась в бруссу. Воздух звенит, вибрирует от зноя, но, к счастью, дует легкий ветер, сухой и бодрящий. Чувствую, что все здесь как-то иначе. И вдруг осознаю, что это «иначе» — господствующая вокруг тишина. У нас тишина — это какие-то звуки: шелест листьев, голоса птиц, жужжание мух, бульканье воды. Здесь тишина абсолютная. Ветру шелестеть нечем, растущие кое-где колючие кусты — без листьев, нет ни птиц, ни даже насекомых. Только одинокий муравей вышагивает бесшумно. Несмотря на полную безжизненность, пейзаж хамады* обладает большим очарованием. Я не раз задумывалась, в чем оно. Здесь нет живописных гор, которые могли бы сравниться с грядой Татр, нет сочных красок нашей буйной растительности. Зато есть бескрайность пространства и жестокая природа, рядом с которой человек чувствует себя бессильным. В пустыне, как и в море, он оказывается лицом к лицу с силами природы, которые мы еще не смогли укротить. Только тут человек ощущает всю ее мощь, которая вне его власти.
