Рэйчел накинула сатиновый халат, который ей дала Лючия, и спустилась вниз по лестнице, продолжая поиски. Она прошла через фойе и открыла дверь, ведшую в обеденный зал. Стол был в том же виде, в котором она оставила его, — блестящий и чистый, с вазой душистых цветов посередине.
Рэйчел опустилась на четвереньки и стала исследовать ковер, напрягая зрение изо всех сил. Она чуть не плакала — ее сердце разрывалось при мысли о том, что она потеряла последнюю ниточку, связывавшую ее с покойной матерью.
— Господи, где же ты? — громко спросила она, садясь на пятки и откидывая волосы с лица.
Вдруг по ковру пробежал шелест, напоминавший мягкую поступь лисицы. Рэйчел сидела спиной к двери, и ей пришлось развернуться на коленях, чтобы увидеть, откуда шел звук. Когда она обернулась, ее сердце подскочило, словно подброшенное огромной пружиной. Перед ней был Алессандро в инвалидном кресле. Его темно-синие глаза смотрели прямо на нее.
— Не это ли ты ищешь? — спросил он.
В своих длинных загорелых пальцах он сжимал подвеску ее матери.
Рэйчел сглотнула, переводя взгляд с инвалидного кресла на глаза Алессандро.
— Я… я…
Он посмотрел на нее бесстрастным взглядом:
— Прости, что не могу подняться в твоем присутствии, но я надеюсь, что смогу это сделать через несколько дней.
Ее охватило сокрушительное чувство стыда и раскаяния.
— Я и понятия не имела… Мне так жаль… Если бы я знала, я никогда бы не сказала… Боже мой! Сколько ужасных вещей я тебе наговорила! — Она закусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови. Она вспомнила каждое оскорбление, которое бросила ему в лицо за то, что он не вставал с места при ее появлении. Ей и в голову не приходило, что встать он… просто не мог! Что он теперь думает о ней? Все время, когда они были вместе, он сидел — за исключением тех минут, когда плавал в бассейне. Но и там он ни разу не встал на ноги — он оперся на бортик, подтянулся на нем и сел, свесив ноги в воду. Но почему он ничего не сказал? Почему Лючия не предупредила ее? В чем же дело?
Алессандро подъехал к ней в кресле.
— Можешь встать. Не надо ползать передо мной на коленях, как рабыня из Средневековья.
Рэйчел неловко поднялась, забыв о том, что на ней не было ничего, кроме тонкого халатика, через который просвечивали контуры тела, — и только когда Алессандро окинул ее взглядом с головы до ног, она пожалела, что не попросила у Лючии чего-нибудь более скромного.
— Ты нашел мою подвеску, — сказала она, до сих пор пребывая в полной растерянности.
