— Миранда, вы готовы? — спросил Иван, когда настала их очередь выходить из автомобиля. На мгновение ей захотелось ответить «нет», отказаться от их сделки, как если бы они еще не зашли слишком далеко. Как если бы она могла как ни в чем не бывало вернуться на виллу, собрать свои вещи и вернуться в Нью-Йорк.
— Конечно, — солгала она.
В черных глазах Ивана было что-то похожее на сочувствие. Нет, ей, наверное, это показалось.
— Перед первым своим появлением на красной ковровой дорожке я нервничал сильнее, чем перед первым боем за чемпионский титул. Драться у меня получается лучше, чем позировать перед камерами, — сказал он ей. Это было еще одним из его редких откровений. — Но вам нечего бояться. Вы будете не одна.
Миранда сглотнула:
— Да, я знаю.
В ответ Иван одарил ее искренней улыбкой, в которой не было ни капли притворства. Миранда это знала наверняка. Ей было с чем сравнивать, поэтому его улыбка запала ей глубоко в душу. Она могла бы смотреть на нее часами.
Затем дверца лимузина открылась, и у Миранды не осталось другого выбора, кроме как выйти вместе с ним навстречу толпе.
Появление Ивана было встречено оглушительными криками. Представителей прессы Крейг тут же взял на себя. Он подводил Ивана и Миранду к разным репортерам, прерывал затянувшиеся интервью, встревал в те, ход которых ему не нравился, говорил, когда нужно улыбаться и махать рукой. Они делали в точности то, что он говорил. Миранда поняла, что проход по красной ковровой дорожке выглядит безупречно только на телеэкране.
— Вы выжили, — сказал Иван, когда они смогли наконец отойти в сторону.
— Я в этом не уверена.
Что-то заставило ее улыбнуться Ивану так же искренне, как он улыбнулся ей до этого. Он удивился. Затем в глубине его темных глаз промелькнуло что-то похожее на сожаление.
— Milaya, — прошептал он. Это было очень похоже на извинение. Впрочем, ей, наверное, показалось.
Затем он положил ладонь ей на затылок, уверенно притянул к себе и накрыл ее губы своими.
Миранде показалось, что все вокруг исчезло. Не было ни красной дорожки, ни людей, ни шума, ни вспышек фотокамер. В целом мире остались только они с Иваном.
Она забыла, что нужно сопротивляться. Забыла обо всем и полностью растворилась в его пьянящем поцелуе. Прошла целая вечность, а может, всего минута, прежде чем он оторвался от ее губ. Но только для того, чтобы позволить ей немного отдышаться. Его ладонь по-прежнему лежала у нее на затылке, словно он собирался снова ее поцеловать.
