Он открыл дверь.
Меня охватила паника. Джош собирался уйти. Навсегда. И если он сейчас покинет меня, то окончательно.
— Джош… Я умираю.
Он медленно обернулся, посмотрел на меня и после длительного, напряженного момента молчания спросил:
— Что ты сказала?
Открывая правду, я чувствовала себя беззащитной. Джош будет первым, с кем я поделюсь.
— Я… умираю, — к моему ужасу, на последнем слове мой голос дрогнул. — У меня есть от шести до двенадцати месяцев, прежде чем… придет конец. И смерть не будет легкой. Я превращусь в месиво задолго до того, как мой мозг перестанет функционировать.
Джош тихо закрыл дверь и прислонился к ней, глядя на меня так, будто не мог поверить услышанному.
— Я… Мари, я не знал.
— Конечно не знал, — я заставила свой голос звучать легко и насмешливо, словно мой мир сейчас не разваливался на части. — Кроме тебя, я никому не говорила.
— Это рак?
Если бы. Мысль возникла совершенно внезапно, и я истерически засмеялась над ее абсурдностью. Боже, все так запутано.
— Нет, — ответила я. — Это не рак. Это кое-что под названием фатальная наследственная инсомния.
— Я не знаю что это.
— Очень редкое заболевание. Им болела моя мать. Она умерла десять лет назад. Я унаследовала ген инсомнии. Болезнь, как предполагалось, не проявится лет до сорока, но началась раньше.
Он покачал головой и потянулся ко мне.
— Мари…
Я отошла прежде, чем он успел меня коснуться, и, чувствуя тошноту, обхватила себя руками. Открытие тайны другому человеку означало принятие самого существования болезни. Признание факта ее реальности. Я запаниковала и ощутила абсурдное желание заплакать.
Когда я увильнула, Джош последовал за мной.
— Ты… ты хочешь об этом поговорить?
У меня из горла вырывался еще один истерический смешок.
— Нет. Просто… — я вздохнула, глядя на пустые стены, и вдруг почувствовала ужасную усталость. — Я, черт возьми, хочу поспать.
— Фатальная… инсомния, — повторил Джош. — Значит, ты не можешь спать?
Я шагнула вперед, внезапно отчаянно захотев показать, что значит не спать.
Объяснить это хоть кому-нибудь. Я открыла дверцы шкафа, где на прибитых мной полках лежали сотни аккуратно сложенных коробок.
— Я складываю пазлы во время бессонницы. Я собрала их все. Некоторые дважды.
Он ничего не ответил, просто посмотрел на пазлы, потом перевел взгляд на меня.
— И еще, — я промчалась через квартиру в маленькую ванную, подошла к шкафу и открыла аптечку. Схватила оттуда коробочки со снотворными, продаваемыми по рецепту и без, и показала Джошу. — Я принимала их все, и ни одно не помогло. Ничего не работает. Я закрываю глаза, но не засыпаю. Только минут на десять, если повезет, а потом все. Мой мозг не отключается, и я так устала, что попросту падаю в обморок. И кроме тех случаев, когда я в обмороке, я не сплю.
