— Да, знаю, — Джош достал из коробки обсыпанный пудрой пончик.
Мой папа захихикал.
* * *
Я наблюдала, как Джош очаровывает папу и Поузи, рассказывая смешные истории про свою работу телохранителем, разумеется, ни разу не упомянув, что он охраняет вампиров.
Он рассказал о своей большой семье, обо всех братьях, и о том, как Бью, будучи сам подростком, взялся за его воспитание после смерти их отца. О том, как мы познакомились на моей работе, и как он уговорил меня прогуляться с ним.
Разумеется, он понравился моему отцу. Джош не мог не понравиться, когда включал свое очарование на полную. Он вогнал Поузи в краску откровенными комплиментами, против которых она ни в малейшей степени не возражала.
Все смеялись и болтали, пока Джош в одиночку умял почти дюжину пончиков. И, кажется, никто не счел это необычным.
Когда Поузи с отцом ушли, Джош повернулся ко мне и улыбнулся.
— Они милые. Мне понравились.
Я промолчала.
— Думаю, я им тоже понравился, — он выглядел почти самодовольным.
— Конечно понравился, — раздраженно бросила я. — Ты их охренеть как очаровал
Он проигнорировал мое плохое настроение и убрал со стола тарелки.
— Знаешь, тебе действительно следует рассказать отцу про болезнь. Неправильно скрывать такое.
Я стиснула зубы.
— Так лучше.
— Нет, не лучше, — он подошел ко мне, обнял за талию и прижал к себе. — Это ненормально. Ты больна и прячешься от него.
— Так надо, — огрызнулась я, выворачиваясь из его хватки. — И тебя это не касается.
Он посмотрел на меня с удивлением.
— Что с тобой не так?
— Все, — я указала на свою грязную квартиру и пустые тарелки, его рубашки, разбросанные по дивану. Это беспокоило меня так же, как и та легкость, с которой он проскользнул в мою жизнь. — Твое знакомство с моим отцом еще не означает, что ты имеешь право вести себя, как… как… — я пыталась найти подходящее описание того, кем стал для меня Джош.
— Как будто мы пара?
— Да, — взорвалась я. — Мы не пара. Не можем ею быть!
Его глаза холодно блеснули.
— Так что же было прошлой ночью?
Я удивленно уставилась на него.
— Ты как никто другой должен знать, что это не серьезно.
— Как никто другой? — он выгнул бровь, и у меня возникло отчетливое ощущение, что я его обидела. — Это своего рода оскорбление?
Да, и с моей стороны это было нехорошо. Я уклонилась от ответа.
— Ты знаешь, что между нами ничего быть не может. Откроем свое вечное дело в Гренландии? Уничтожим Альянс? Разрушим жизнь твоего брата и Бетсэйби? Вынудим закрыть агентство? Нет, спасибо.
