— Ладно. — К ее удивлению, герцог Хантсли согласился подчиниться ее требованию. Он выпрямился и одернул рукава фрака. — Теперь я понимаю, что надо было самому оценивать всех учителей и наставниц, которых нанимал для вас Портер. Увы, вас явно не учили таким вещам, как почтительность, благодарность и повиновение.
— Почтительность и благодарность не рождаются по приказу, ваша светлость, их надобно заслужить. Что же касается повиновения... — Она пожала плечами. — Я никогда не была особенно послушной. Пусть для вас это будет еще одной причиной желать разрыва брачного договора не меньше, чем этого хочется мне.
Грейс ожидала, что убедить герцога ей будет нелегко. Он мог угрожать ей и начисто лишить даже надежды на сон в эту ночь. Но он лишь хмыкнул и покачал головой.
— Вы не такая, какой я вас себе представлял, леди Грейс.
— И вы — не такой.
Хантер поморщился, но стерпел упрек, который вполне заслужил.
— Прежде чем я уйду, спиной чувствуя взгляд преданной вам Розмари, считаю необходимым рассказать вам кое-что о себе.
— Я знаю вполне достаточно.
— Нет, миледи, не знаете. — Он уже взял себя в руки, и Грейс в полной мере ощутила магическую власть его янтарных глаз. — Я дал слово вашему дедушке и своей бабушке, что женюсь на вас, когда вы достигнете совершеннолетия.
— Их обоих давным-давно нет в живых. Никто не станет думать о вас хуже, если вы не объявитесь еще несколько недель. А мне уже исполнится двадцать один год, и тогда брачный контракт потеряет силу.
— Ястану думать о себе хуже, — сказал Хантер и распахнул дверь. Розмари поспешила отскочить в сторону и скрыться из виду. — Я дал слово, и мы оба будем соблюдать условия заключенного договора, даже если это нам не по вкусу.
— Но ведь... — ринулась за ним Грейс.
Герцог помедлил перед входной дверью, ожидая, пока Розмари откроет ее. Грейс замерла, соблюдая безопасную дистанцию между ним и собой.
— Еще одно. Мне бы хотелось, чтобы вы стали думать обо мне не столько как о вашем опекуне, сколько как о вашем супруге. Вы убедитесь, что на этом этапе наших отношений я стану куда внимательнее к вам. — Он отвесил ей поклон. — Добрых сновидений, герцогиня.
Герцог Хантсли покинул дом, а обе женщины, лишившись дара речи, смотрели, как растворяется в темноте его фигура.
Грейс не верилось, что она сможет когда-нибудь привыкнуть к городской жизни.
Казалось, что Лондон никогда не засыпает. Ночь напролет слышались стук копыт и ржание лошадей, запряженных в катящиеся куда-то экипажи. Через окно до нее долетали громкие голоса кучеров, пешеходов и перекликавшихся стражников. После визита Хантера она смогла уснуть лишь спустя несколько часов. Но не успела Грейс увидеть первый сон, как ее вырвал из тревожного забытья пронзительный женский вопль. Она выскользнула из постели и осторожно приблизилась к окну. Отчаянный вопль быстро заглох: двое мужчин, зажав женщине рот, повлекли ее дальше по улице, прочь от дома, где обитала Грейс.
