— Это совершенно излишне, поскольку я готов представить доказательства самолично. — Он оперся о спинку кровати и принялся снимать башмаки. — Я ведь был очень терпеливым. Так как мы поступим, герцогиня? Вы выйдете из остывающей ванны или мне присоединиться к вам?
Грейс задумалась над предоставленным ей выбором. Так или иначе, он ею овладеет.
— В этой лохани мы вдвоем не поместимся, — рассудила она, настороженно глядя на герцога.
На пол полетел второй башмак. Ах, какая невинная малышка!
— Возможно, тесновато будет, но, думаю, мы в ней все же поместимся. Я готов, если вы не против.
— Против!
Хантер замер от этого категорического отказа и выжидающе посмотрел на жену.
— Я сама о себе позабочусь, если вы уйдете отсюда.
Он подошел ближе, ступая по полу босыми ногами.
— Если вас оставить, вы, пожалуй, улизнете через окно.
— Не сомневайтесь, этого я делать не стану, — возмутилась Грейс, обиженная тем, что он считает ее трусихой. — Мы женаты, и я, как герцогиня Хантсли, не собираюсь пренебрегать своими обязанностями. Тем не менее я имею право на некоторое уединение, пока готовлюсь к выполнению этих обязанностей.
У Хантера было искушение пойти ей навстречу. Его жена не струсит. Однако гнев подавляет чувство страха, а Хантеру хотелось отвлечь мысли Грейс о том, что ей предстоит. Нет, если он оставит ее одну, она станет переживать о том, чему помешать не может.
— Не пойдет, — решительно заявил он.
— Не пойдет? — Похоже, она растерялась от такого ответа. Потом указала на груду полотенец, лежавших на стуле у стены. — Ладно. Мне нужно чем-то прикрыться.
Хантер ожидал этого, но девичью застенчивость в супружеской спальне он поощрять не мог. Он всегда выбирал только опытных возлюбленных, чтобы избежать ненужных сложностей, которые вечно возникают с невинными девицами. Грейс стала исключением из этого незыблемого правила, однако он не собирался пускаться в объяснения по этому поводу.
— Вы вполне можете опустить свою простыню, герцогиня. Все равно вы направляетесь в мою постель.
Грейс неуверенно поднялась в лохани. У нее, конечно, затекли ноги — она долго поджимала их, как курица-наседка.
— Раз так, я сама возьму полотенца, — сказала она тоном, не допускающим возражений, но не сделала попытки выбраться из лохани.
Только теперь Хантер заметил, что его жена вся дрожит. Он потерял терпение — этот поединок характеров затянулся.
— Ну, с меня хватит! — Он решительно подошел к лохани и сгреб жену в охапку.
