Окно у переднего пассажирского сиденья «хаммера» мягко опустилось вниз. Наружу вырвалась убойная волна очень громкого рэпа. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох,-сдерживаясь из последних сил, чтобы не сорваться и не побежать.
Музыка сделалась чуть тише.
— ЭЙ! — окликнул меня злобный голос из «хаммера», звучавший именно так, как в моем представлении должен звучать голос очень сердитого черного отморозка. Я шел вперед, упорно глядя себе под ноги. — ЭЙ! Ты че, не слышишь, урод?! — Я сделал вид, что не слышу. — Эй, ты че, глухой?! Я ваще-то к тебе обращаюсь, задрот! — До автобусной остановки оставалось уже ярдов двадцать. — Ты че, самый борзый?! Смотри сюда! Тебе, что ли, жить надоело? Хочешь, чтобы тебя пристрелили в натуре? Щас пристрелим, какие проблемы?
Я подумал: «Ну, все. Пиздец».
— Эй! Я к кому обращаюсь, ваще?
Я вдруг очень остро и живо проникся мыслью, что сейчас мне предстоит умереть. И это будет уродская смерть. Меня застрелят какие-то черные отморозки из проезжающей мимо машины. Но за что? Почему? Что я им сделал? Блин, может быть, я одет в цвета банды, с которой у этих ушлепков война? Может, я выперся во всем синем? Блин, а ведь точно. О Господи. Я был во всем синем. В форменном цвете «Крипсов». Или это цвет «Бладов»? Блин, блин, блин. Я уже приготовился к самому худшему и вдруг услышал знакомый голос:
— Все, снежинка, готовься к смерти! Ха-ха-ха!
Я узнал этот смех.
Я поднял глаза и увидел широкую — во все тридцать два золотых зуба — улыбку Орал-Би, сиявшую в открытом окне «хаммера». Би был в черной спортивной кепке, надетой поверх камуфляжной банданы. Он нацелил на меня указательный палец, изображая пистолет.
— Пиф-паф, Толстячок! Все, ты убит. Ха-ха-ха. Здорово мы тебя напугали, нигга?
Из окна «хаммера» вырвалось облако сизого дыма с характерным запахом дури.
Я чуть не расплакался от облегчения.
— Напугали изрядно, дружище. Я тут чуть не обосрался с испугу.
Не знаю, сколько там было народу в машине, но все дружно заржали.
— Гы! Он сказал: «Я тут чуть не обосрался с испугу», — повторил кто-то на заднем сиденье, изображая утрированную пародию на голос белого человека в исполнении правильного черного пацана.
Орал-Би рассмеялся, ужасно довольный собой.
— Ладно, Моско, садись в машину. Мы как раз собрались раскуриться.
Я продолжал улыбаться, но уже из последних сил. «Интересно, — подумал я, — а Орал-Би знает, что Дизи (или, возможно, Лайонз) похитил мою собаку?». Вообще-то я не должен был с ним разговаривать, с Орал-Би. Лайонз велел мне залечь на дно и вообще никуда не высовываться.
