Друзья рассеянно бродили по городу, осматривали здешние храмы, на куполах которых в прошлом ромейский крест не раз сменялся золоченым полумесяцем. Звонили колокола, прихожане спешили к службе, не обращая внимания на призывы торговцев в чалмах, предлагавших свой товар под полосатыми навесами уличных лавчонок.
После великолепного Константинополя, шумной Никеи и оживленной Прусы Дорилея казалась провинциальным захолустьем, хотя и считалась в империи важным городом-крепостью. Побывали они и у горячих источников, не преминув погрузиться в их целебные воды, а затем, немного передохнув, решили продолжить прогулку за городскими стенами.
День выдался солнечный и ясный. Неподалеку, скрытая зарослями ив, журчала небольшая речушка. Друзья расположились у родника, бившего среди камней, и стали закусывать лепешками, вином и сыром, купленными в Дорилее. Вокруг колыхались изумрудные перья папоротников, в траве виднелись золотистые головки цветов.
Сидевший на покрытом лишайниками камне, Иосиф снял свою высокую желтую шапку — традиционный головной убор людей его народа, ветер играл завитками его густых и черных как смоль волос. Мартин, полулежа на траве, разглядывал друга, думая о том, что такие же непокорные и темные волосы у его Руфи. Однако, в отличие от сестры, Иосиф не был красавцем: невысокий и полный, с удлиненным лицом, на котором выделялся крупный нос, с чересчур близко посаженными глазами и выступающими вперед зубами. Но все эти недостатки окупались живым умом, добродушием и непринужденной обходительностью. Родители подыскали Иосифу соответствующую его возрасту и положению невесту, и Иосиф, все еще тосковавший по покойной супруге, без сопротивления принял волю отца. Возможно, и его невеста точно так же смирится с выбором родителей и примет того мужа, которого они избрали для нее. Равенство в положении, общие вера и традиции, уважение друг к другу — нет никаких сомнений, что молодые заживут душа в душу, связанные общим хозяйством, детьми и родственниками. Может, евреи и впрямь избранный Богом народ и знают о жизни нечто такое, что не известно другим?
— Иосиф, ответь мне: твой отец не изменит свое решение — в том, что касается меня и Руфи?
Сын Ашера бен Соломона опустил свою узкую и смуглую, никогда не знавшую рукояти меча или плуга руку на широкое плечо рыцаря.
— Я говорил с ним о вас, и он подтвердил свои слова. Теперь все зависит от тебя. Поверь, если бы это было не так, я бы не смог сейчас говорить с тобой и смотреть тебе прямо в глаза.
