Однако сэр Обри не унимался, и тогда его супруга отступила на шаг и холодно произнесла:
— Прекратите, милорд! Ведите себя как высокородный лорд, а не скаредный меняла!
Это было жестокое оскорбление. Причем нанесенное в присутствии простолюдинов.
Леди Джоанна мгновенно поняла свою ошибку. Закрыв лицо покрывалом, она поспешила скрыться за дверью.
В толпе кто-то подлил масла в огонь:
— Только неразумные франки позволяют своим женам вести себя столь дерзко!
Сэр Обри остался стоять, глядя в землю. Его длинные соломенные волосы упали на лицо. Когда же к нему приблизился капитан Дрого, рыцарь вздрогнул и внезапно наотмашь ударил воина в лицо тыльной стороной ладони. Из разбитых губ и носа Дрого хлынула кровь.
Камеристка Годит, бросив полный негодования взгляд на своего господина, протянула капитану платок.
Мартин обратился к свидетелям этой сцены, все еще толпившимся под галереей.
— Не пора ли нам отдохнуть, друзья мои? Завтра предстоит нелегкий день!..
Несколько позже, когда постояльцы караван-сарая уже отходили ко сну, в дверь комнатушки, отведенной Мартину, постучали.
В помещении была всего одна лежанка, поэтому Эйрик устроился у порога, расстелив на глинобитном полу свой плащ. Стук в дверь заставил его моментально вскочить, но Мартин сам отодвинул засов.
Перед ним стоял Обри де Ринель.
— Сэр рыцарь, прошу позволить мне переночевать с вами.
Брови госпитальера изумленно поднялись. Он молчал, не предлагая незваному гостю войти.
Тот внезапно подался вперед, протянул руку и коснулся щеки Мартина. Госпитальер отпрянул. В этом жесте сквозило нечто женственное.
— Между нами, как мне показалось, сложились доверительные отношения, сэр Мартин. И сейчас, после того… после того, как супруга оскорбила меня… я не могу оставаться с нею. Сейчас глубокая ночь, и мне не к кому больше обратиться…
Мартин какое-то время смотрел на Обри, а затем, не произнеся ни слова, захлопнул дверь перед его носом.
Караван приближался к богатой Дорилее. Теперь перед путниками расстилалась, радуя взор, плодородная равнина. Многие уже предвкушали отдых после изнурительного перехода по унылым каменистым плоскогорьям. Там и сям зеленели оливковые рощи, сверкала в лучах заходящего солнца река, в зарослях кустарников щебетали птицы. Стены укрепленного города, сложенные из циклопических каменных блоков, казались надежной защитой, но не менее отрадным было известие о том, что в окрестностях Дорилеи немало горячих источников, многие из которых слывут целебными и возвращают силы.
