С этими словами сарацин направил свою серую в яблоках кобылу в ту сторону, где располагались караван-сараи, охотно принимавшие путников. Мартин же неспешно поехал туда, где находилось жилище его благодетеля.
Ранее Ашер бен Соломон обитал в константинопольском предместье Галата. Но десять лет назад греки-ромеи учинили погром кварталов, в которых селились приверженцы латинского обряда, и, как всегда бывает в таких случаях, в этих беспорядках досталось и евреям, проживавшим за Золотым Рогом. Вскоре после этого купец принял решение перебраться вместе с семейством в богатую и спокойную Никею, где отношения между национальными и религиозными общинами мудро регулировались особыми законами.
С тех пор Ашер разбогател. Теперь он имел торговые предприятия не только в Никее, но и в Киликии,[29] кредит в итальянских республиках и в странах ислама, а помимо того получал доходы с рудников в Конийском султанате.[30] Его торговые суда и караваны отправлялись на Запад и на Восток, а его доверенным людям — Мартину, Сабиру и рыжему Эйрику — приходилось сопровождать их, обеспечивая безопасность людей и товаров.
Но не это было их основной целью. Ашер бен Соломон, став в Никее главой еврейской общины и даяном,[31] взял в свои руки заботу о перемещении своих единоверцев из опасных мест в относительно более спокойные. Отныне им троим приходилось служить проводниками и защитниками гонимых. Ашер щедро оплачивал эту работу, это правда, и жаловаться никому из них не приходилось.
Мартин приближался к иудерии — укрепленному кварталу, в котором проживали евреи. Как и положено вечером дня субботнего, здесь было тихо и безлюдно, ворота повсюду затворены, а улицы освещены лишь редкими факелами, укрепленными за коваными решетками в нишах стен.
Невдалеке от дома Ашера в колеблющемся свете факела Мартин различил кучку подростков-оборванцев. Спешившись, рыцарь бесшумно приблизился, чтобы взглянуть, чем они заняты. Отвратительный смрад ударил ему в нос. Приглядевшись, он понял, что подростки, следуя примеру взрослых, презиравших иудеев, поливают нечистотами ступени, ведущие к дверям дома бен Соломона.
— Эй, вы что тут делаете? — грозно окликнул он их на местном греческом диалекте.
Дети бросились было наутек, но вскоре остановились, сообразив, что незнакомец — не еврей и не городской стражник.
— Подарочек еврейским собакам, — развязно объявил один из них, выглядевший постарше. — Пусть-ка попробуют теперь отмыть свои святыни от христианского дерьма!
