Для него это была игра, для меня средством для выживания. Гальбоа наверняка все понимал, но ничего не говорил. Драться в детдоме приходится часто, используя показанные Финксом удары, постоянно повторяя их - у меня нет абсолютной памяти, нет талантов, нет инфосети. Разве что память очень хорошая.
Сегодня, был обычный рабочий день. Когда я пришел в доки, бригадир подошел и был хмур. Все рабочие были мрачны и прекратили говорить, как только я появился.
- Привет, Анжи. Слушай и запоминай - он опустил глаза - Гальбоа, попал под пламя из дюзы плазменного движка. Сгорела правая рука, сильно обожгло правую часть тела. Он больше не будет, тут работать. Сейчас тут инспекция ходит все смотрят и что-то ищут. Тебе тут лучше не появляться, хотя бы некоторое время .
Для меня мир рухнул.
Как бог, мог допустить, такую несправедливость. Все что, я хотел, все что имел, чего добился все ушло. Не став слушать, переоделся и полез обратно через вентиляционный тоннель. Слез не было...странно. Когда вылезал в нашем секторе, меня поймала местная СБ. Оказывается, они прокрутили все видеозаписи в камерах доков. Моментов доказывающих, что я работал с докерами, не было, а я молчал. Но факт проникновения в закрытый сектор, уже преступление. Когда следователь прекратил брызгать слюной и запугивать, я равнодушно посмотрел ему в глаза и ничего не ответил. Да, что мне до его угроз? Тут пришел куратор Ваалси. После короткого разговора со следователем, куратор обратился ко мне.
- Полгода без посещений города. Перемещаться только по территории детдома. Выйдешь дальше, лишим доступа в сеть до конца срока. - Куратор был сух и не обратил на моё равнодушие никакого внимания.
- ...
- Вы довольны наказанием? - Вопрос куратора к следователю.
- Вполне. Будет уроком.
- Иди в детдом. - теперь обращение ко мне.
Придя в корпус, сразу лег в капсулу и уснул. Сон лучшее лекарство.
***
Элиза читала досье на Анжи. Оказывается, мальчик все время подвергался нападкам со стороны сверстников. Вообще не играл в игрушки и игнорировал внимание группы детей к игрушкам. Они, в большинстве своем не говорили с ним, только некоторые пытались с ним подружиться. На записях было видно, что в такие моменты Анжи говорит и говорит очень хорошо. Речь больше похожа на подростка лет двенадцати-четырнадцати, чем на ребенка пяти лет. Дети тянулись к нему, он не был лидером, но его хотелось слушать. О сложных вещах он говорил так, чтобы ребенок мог его понять, часто прибегал к примерам, в целом, вел себя не как ребенок. Записям было полтора года, по какой-то причине после смены группы он перестал говорить. Сегодня выяснилось, что он уже в течение года, ходил в сектор космопорта. Он как обычно ничего не сказал, а куратор не стал ничего спрашивать по этому поводу. Элиза посчитала, что надо углубиться в исследование собранного материала, чтобы понять причину его не разговорчивости. Только так можно выработать план для социальной адаптации мальчика в дальнейшем. На этой ноте, она отставила кружку с кофе и углубилась в материалы по делу.
