Тут же рукою Кулибина было приписано:
"Фонарь с новоизобретенными четырьмя зеркалами, поставленный на столбе, может осветить вокруг себя горизонт беспрерывным светом способами для морских маяков. Одинакие же зеркала в фонарях и без фонарей полезны для художников и мастеровых для делания чертежей, письмопроизводства и чтения книг, для освещения пути при каретах, дворах, подъездах и улицах, при молотьбе хлеба, в пильных мельницах и на разных фабриках".
Далее следовал отрывок из басни Гавриила Державина "Фонари":
Случилось паре
Быть фонарям в амбаре,
Кулибинскому и простому...
Кулибинский сказал...
- Ты видишь, на столбах ночною как порою
Я светлой полосою
В каретах в улицах, и в шлюпках на реке
Блистаю вдалеке?
Я весь дворец собою освещаю,
Как полная небес луна...
Внизу Иван Петрович приписал:
"Я виноват лишь в том, что мой фонарь далеко светит, но вовсе не в его спеси! К тому же мода на него быстро прошла, и, к великому моему сожалению, на маяках, мануфактурах и в иных общественных местах он так и не появился..."
С 1781 года Кулибин занялся созданием водоходной машины. "Поначалу, писал он, - делал маленькие опыты на небольшом ялике, но, чтобы увериться в настоящем успешном действии оной машины, купил тихвинскую лодку, которая поднимала грузу до 4000 пудов, и на сей лодке провел первую пробу, которая обошлась в 4000 рублей, по рублю за пуд, говоря шутейно.
Испытавши свою машину без свидетелей и уверившись в несомненной ее пользе, доложил князю Потемкину, который довел сие изобретение до сведения государыни императрицы, вследствие чего последовало высочайшее повеление Адмиралтейской коллегии свидетельствовать оное в настоящем виде.
Проба состоялась 8 ноября 1782 года от Васильевского острова вверх по Неве, против сильного ветра и высоких волн. Ее одобрила правительственная комиссия, в составе: генерал-прокурор князь Вяземский, граф Чернышев и адмиралы Синявин, Пущин и Черкасов. Временами судно шло так быстро, что двухвесельный ялик едва мог держаться с ним наравне. Множество народа, покрывавшего оба берега Невы, кричало громкое "ура". Из окна Зимнего дворца наблюдала за испытанием государыня императрица. По ее высочайшему повелению, расходы, понесенные мною на создание и пробу водоходного судна, оплачены".
Дальше следовала запись о том, что Кулибин надеялся первоначально применять свои машинные суда для буксировки порожних барок вверх по Неве, а затем по Волхову и Мсте. В то время суда-барки, прибывшие в Петербург по Вышневолоцкому каналу из Рыбинска, Гжатска, Твери и других городов, обратно не возвращались из-за опасных боровических и волховских порогов. Их разгружали и тут же продавали на слом, на дрова. Государство несло большие убытки в связи с большим расходом строевого леса на такие суда и было заинтересовано в изменении подобной практики. Восемь лет "усердствовал" изобретатель убедить купцов и судовладельцев воспользоваться его водоходной машиной для удешевления возврата судов и продления их жизни. Страх перед опасными порогами оказался сильнее. В 1791 году Кулибин поехал в Нижний Новгород и предпринял первую попытку внедрить свою водоходную машину в волжское судоходство. С тех пор эта мысль уже не оставляла его.
