Год 1947-й запомнился как самый голодный. Зима, холодная и длинная, подъела к весне все запасы. Ели сушеные листья и траву. После сошедшего снега по полям собирали прошлогодний картофель и делали крахмал. Пекли ляпанки— «лейтенантики». Пухли от голода до неузнаваемости. И только дождавшись свежей зеленой растительности, отудобели. Зятья отделились и начали самостоятельную жизнь.
Мама рвалась на части. Уход за больным мужем, помощь дочерям в устройстве их семей. Везде нехватки и недостатки. Никого не хотелось обидеть. Всех нужно было успокоить, умиротворить. Умиротворить— это была заповедь всей ее жизни. Своим словом, сердцем своим она могла вселить веру в самую неспокойную душу. Никогда не слышали мы от нее грубого окрика, неосторожного замечания. Мы подрастали и разлетались из своего гнезда по своим намеченным судьбой направлениям. А мама, похоронив мужа, отца нашего, осталась с внучатами. Все возвратилось на круги своя.
Умерла мама тихо и спокойно. Накануне, за неделю, еще полоскала пеленки в осенней реке. Стояла в резиновых сапогах. Пароход, проходящий вниз, поднял волну, и вода залила ей сапоги с верхом. Так и дополоскала. А наутро — жар. Сплошное воспаление. Врачи сказали: все. Только неделю помаялась. Всех нас благословила, пожелала мира и любви.
Так закончилась жизнь простой русской женщины, одной из тех, на плечах которых выносились войны, революции, голод, разруха, государственные переустройства и передряги.
Милые наши матери! Гимны вам слагать! Люди! Поставьте золотой монумент Матери на самом лучшем месте земли и поклонитесь ему.
Много человек хранит в своей памяти ярких жизненных событий, явлений, людей, хороших и плохих, с их благородными и неблагородными поступками. Но имя первой учительницы, я уверен, у каждого ребенка оставляет на всю жизнь неизгладимый след. И не случайно образ первой учительницы, с ее душевной приветливой улыбкой и с распростертыми руками, остается в памяти до последнего судного дня. Такой и мне представляется моя первая учительница Устиния Васильевна.
Дочь сельского попа, жена церковного старосты из соседнего прихода, она, несмотря на свою молодость и светское образование, была глубоко религиозна. Отец, рано ушедший из жизни, и муж, погибший на японской войне, оставили ее главой многочисленного семейства. Пособие от церкви за отца и пенсия, назначенная государством за мужа, составляли основной доход их хозяйства. А жалование учительницы уходило больше на благотворительные цели. В их доме находили приют и пищу обездоленные малолетки, сироты и нищие. Семья постоянно организовывала всевозможные благотворительные обеды, посещение немощных и престарелых.
