Дома-то уже назрело: папа ходил мрачнее тучи, возвращался со службы, ложился на диван, весь вечер переключал телевизор, засыпал перед ним прямо в очках.
— Так сны лучше видно, — шутила мама. Не смешно, конечно, потому что она это говорила всегда. Всегда. Очки с папы снимали, и он как-то особенно тяжело вздыхал и отворачивался к стене. Так было каждый раз, когда начиналась призывная кампания.
Всю неделю в классе люди о чем-то советовались. Правда, я в этих разговорах не участвовала, меня никто и не звал. А в субботу у нас отменили занятия и мы пошли на соревнования. Все шли пешком, только Минька и Гоша уехали с Борискузьмичом на его «четверке».
Соревнования были в Овечкином лесу, недалеко от школы. Вроде бы школа стоит на отшибе, но получается, что это даже хорошо — есть где проводить тренировки. По дороге мы все обсуждали, почему лес так называется. Викашара говорила, что когда-то туда водили овец — пастись. Теоретик сказал, что если смотреть на лес с большой высоты, то видно, что у него форма овцы. Или овечьего хвоста? Танька настаивала, что у леса совсем другая форма, но не могла сказать какая. Я говорила, что лес так назван из-за берез. Летом белые березы напоминают овец на зеленой траве. Наверное. Но Шмагин не согласился, сказал, что летом березы тоже стоят зеленые. Танька соглашалась то со мной, то с Викашарой. Даже молчаливый Славик выдвинул свою версию. Он сказал, это название — из-за маленького Овечьего пруда рядом с лесом. А если не из-за пруда, то уж точно по имени Овечьей горки, по которой подниматься в слякоть — ноги ломать, зато кататься на санках — можно докатиться до самой Франции. Когда подошли к лесу, с деревьев поднялись вороны и закаркали. Но мы были громче.
Мы разделились на четыре команды. Каждой надо было пройти несколько этапов: развести костер и вскипятить воду в котелке, построить шалаш, навесить веревочные перила и пройти через овраг по бревну. Все как обычно. Даже я уже понимала, что нужно делать, как завязывать на себе специальную систему для закрепления на веревке, страховать кого-нибудь, когда он спускается по склону. И Шмагин тоже, хотя он позднее меня пришел в этот класс. Это были последние соревнования на снегу — солнце палило вовсю, мы все время проваливались в снег, ноги быстро промокли. Разведение костра судила Танька, шалаш — Минька, а наведение перил — Борискузьмич. Гоша оценивал наши способности вычислять расстояния до какого-нибудь предмета. Я-то это как раз освоила, а вот сам судья постоянно ошибался, когда нужно было быстро определить ширину реки или высоту березы.
