Я думала, папа будет буйствовать, как всегда. Но он уставился в газету и молчал. Только вечером спросил:
— Что там было все-таки?
— Я же тебе говорю: я ненавижу прыгать через козла. Оттолкнулась слишком сильно, полетела. — Я еще подумала. — Приземлилась. Все.
— А учитель? Он показывал, как надо?
— Показывал.
— Где он был? Ну, когда ты приземлилась?
— Рядом. Он ко мне подбежал, унес на кушетку. Потом ты приехал.
— Это все?
— Ты не пойдешь в прокуратуру? — спросила я вместо ответа.
— Иди спать, — сказал папа. — Тебе прописали.
И я отправилась спать. Лежала, долго смотрела вверх. Но ничего не видела. Так и заснула.
Две новости и три десятинки
У нас во дворе собака родила щенков. Они глаза не открыли, а соседи уже злятся. Папа тоже злится, но не из-за этого. Что ему щенки? Подумаешь. У него на службе неприятности.
А я сижу дома, мне Елена Николаевна разрешила, школьный медик. Странно, конечно, что папа не повез меня в военный госпиталь, а послушался Елену Николаевну, и мы поехали в травмбольницу. Но это даже хорошо. В больнице ее послушали, разрешили мне дома сидеть. Даже сказали, что мне показано. Показано, вот так. Еще неизвестно, что бы сказали в госпитале.
— Знай, Знай, Знай! — кричит во дворе тетя Вера. Это она собаке. Только она называет ее правильно — Знай. Только она любит это мохнатую рыжую громадину, кормит почти тайком. Все остальные собаку называют Найда, гоняют ее. Поэтому Знай на всех рычит. Я раньше думала, что она злая, а потом принесла котлету, другую… И хлеб приносила. А потом подошла и погладила. С тех пор она и меня к себе подпускает. Мне кажется, каждый может что-нибудь сделать, чтобы Знайка его полюбила. Но никто ничего не делает.
У нас есть дырка в подвальной двери, эту дыру тетя Вера закрыла брезентовой шторкой. И собаке можно ходить, и в подвал не дует. По-моему, хорошая идея, а соседи все недовольны. Днем, когда все на работе и в школе, тетя Вера достает из-за двери пустую миску, накладывает в нее кашу и ставит обратно. Если собаки нет дома, она потом обязательно съест. А если Знай на месте, она обязательно выбегает, лижет тете Вере руки. Она бы и лицо облизала, но это уж моя соседка не разрешает.
— Ладно, — говорит она, — ешь, не придумывай.
И Знай уходит в подвал. Тетя Вера еще какое-то время стоит рядом, слушает, как собака гремит железной тарелкой.
— Развела псарню! — прямо из своего окна закричал дядя Олег.
Потом к нам в квартиру позвонили. Я открыла, за дверью стояла тетя Вера.
