Портей отвел взгляд и обратился к отделению.
— Сделаем так, чтобы горы стали нашими союзниками. Они скроют наше приближение. — Сержант выпрямился. — Готовьтесь к высадке. Я хочу, чтобы вы проверили оружие, а затем заберем из обломков все, что можно, оставшееся сожжем. Корабль не должен попасть в руки врагов. Быстрее, братья. Скоро ночь, и мы должны использовать ее как еще одно преимущество.
Отделение без вопросов принялось выполнять приказы сержанта. Портей присоединился к Кейлу внутри «Громового ястреба», где стал срывать сломанные панели и расшвыривать обломки, пока не нашел медикаменты. Во время стремительного падения все оборудование сместилось. Он нигде не мог отыскать редуктор. Это означало, что ему придется совершить вдвойне отвратительный грех, вырезав генетическое семя из Симеона острым лезвием ножа.
Портей сделал глубокий вдох. Ему казалось открытым неуважением лишать мертвого прогностикара Священной Квинтэссенции столь варварским способом вместо того, чтобы апотекарий провел ритуал с почтением и умением, которого заслуживал Симеон. Но это следовало сделать. Прогеноидную железу необходимо изъять, чтобы род Серебряных Черепов продолжался. Генетические запасы ордена были уже сильно истощены.
С помощью Кейла он снял труп Симеона с опоры, на которой ему пришлось окончить свои дни. Они принялись опускать мертвого прогностикара на решетчатую палубу, тело освободилось с ужасным влажным хлюпаньем. Опора прошла прямиком сквозь спину Симеона, расколов грудную клетку. Это упрощало работу Портея, но такая смерть все равно казалась незаслуженной.
Интересно, знал ли он, что этим кончится?
Мысль была кощунственной, и Портей, испытывая стыд, тут же подавил ее. Теперь, когда прогностикар лежал на земле, изъять прогеноид не составляло труда, но, к огорчению Портея, он был поврежден. Опора порвала половину органа, превратив его в изодранные, бесполезные ошметки. Это лишь усугубило гнетущее чувство утраты, которое и без того испытывал сержант. Портей вернул поврежденную железу обратно в тело Симеона. Она будет сожжена вместе с телом брата.
Осталось только снять с Симеона броню. Они не понесут ее с собой, но не смогут провести ритуал кремации, пока тело останется закованным в доспехи. Те же части и детали, которые можно отсоединить, используют выжившие. Когда Портей снял с боевого брата шлем, то удивился выражению на его лице. В момент смерти Симеон слабо улыбался. Его глаза были закрыты, и всему миру казалось, будто он медитирует. Выражение было болезненно знакомым. Сержант отложил шлем в сторону и произнес несколько слов погребальной литании Серебряных Черепов.
