Вздохнув, Роман взялся за чугунную чушку[10], помогая Симонову. Астроном вместе с унтер-офицером Корнильевым уже начали сооружать возвышение из чугунного корабельного балласта[11], на которое предполагалось установить приборы.
Основание нужно было устойчивое — инструмент в течение долгого времени не должен менять своё местоположение. Возвышение укрепили надёжно, сверху, как подставку под прибор, положили ровную деревянную доску. Однако их ожидало фиаско. Бразильское солнце палило так нещадно, что дерево от лучей покоробило, и инструмент всё-таки сдвинулся немного.
Как ни хотелось съехать поскорее в город, пришлось гардемарину для исправления оплошности задержаться на Крысьем ещё на целые сутки. Всё ничего, вот только Симонов всё время пел. Пел Иван Михайлович громко, и притом безбожно фальшивил.
Приходилось терпеть. Все на корабле знали, что для науки от профессорского пения польза была несомненная.
Глава 10. Мы купим этого мальчика!
Наконец, настало время прогуляться по Сант-Себастьяну. Капитан Беллинсгаузен и несколько офицеров с «Востока» отправились на берег. Свободный от вахты Адамс поспешил к ним присоединиться.
Город, вопреки ожиданиям, произвёл на него не слишком приятное впечатление.
Ещё с воды офицерам не приглянулся выстроенный напротив пристани Императорский дворец.
— Посредственной архитектуры строение, — со вздохом заметил лейтенант Торсон.
Глазея на скучный и весьма обшарпанный фасад, Адамс, настроенный восхищаться увиденным, нехотя с ним согласился.
На пристани путешественников встретил отвратительный запах от расположенного вдоль неё рыбного ряда. Моряки, морщась, едва дыша, поспешно перебежали дворцовую площадь и попали в птичий ряд.
Вот здесь было лучше. Гораздо лучше!
Здесь всё кричало, верещало, взмахивало крыльями. Метались по клеткам байанские попугаи — травянисто-зелёные, с жёлтыми головками. Смотрели презрительно крупные, крепкоклювые ара — красные, синие, жёлто-голубые. Порхали разноцветные колибри — малютки размером с мизинец. Заливались бразильские певчие птички с коричневые, с оранжевым брюшком — продавцы уверяли, что они поют о любви. Шумные туканы с огромными клювами подбрасывали плоды так, что они падали прямо в раскрытую глотку.
Пробродив не меньше часа по птичьему ряду и вдоволь налюбовавшись пёстрыми крикливыми птицами, путешественники перешли на улицу Довидор с французскими лавками, где продавались разные головные уборы, духи и другие безделицы. Молодые господа офицеры заинтересовались и решили здесь задержаться. Компания разделилась.
