— Прикинь, Витя Хохлома помер. Слышал?
— Кто? — не понял Олег. — Какой Хохлома?
— Да ладно, ты ж его знаешь, — заявил Диман.
— Впервые слышу, — честно сказал Олег. Ничего ему это имя и фамилия не говорили и даже в памяти ничего не ворохнулось. А ведь бывает — услышишь что-либо давно забытое, задумаешься, и цепочка сама выстроится и приведет к исходнику, а тут было глухо, как ни крути. Похоже, что прославился данный персонаж как раз в тот период, когда Олег надолго уехал из города — сначала в училище, потом служба, потом попытка семейной жизни заняли без малого полтора десятка лет.
— Знаешь, знаешь, — упирался Диман, — он с Шестаковым дружбу водил и на дуэли был, только не участвовал. Жирный такой, лупоглазый, губы еще бантиком складывает…
— А, тогда ладно. — Олег действительно припомнил одного из гостей за столиком местного олигарха, подходившего под описание Димана, забрал ключи от сейфа, расписался и пошел готовиться к работе. Новость о том, что кто-то из шестаковской компании отдал богу душу, не радовала, но и не повергла в печаль, он вообще ничего не чувствовал, да и на самого Шестакова было по самому большому счету наплевать. И Олег уже забыл об утренней «политинформации», когда в перерыве той же новостью поделился с ним замученный новичками Толик, а заодно и подкинул новостей о темном прошлом новопреставленного Вити Хохломы, в миру Виктора Мардасова, получившего прозвище за любовь к татуировкам. Еще до начала эпохи первичного накопления капитала и перераспределения социалистической собственности Хохлома частенько обретался в местах не столь отдаленных, после освобождения сошелся с Шестаковым. Разбогател одновременно с новым другом, но в делах фирмы не участвовал, имел в ней свою долю и жил на ренту до тех пор, пока не отправился к праотцам.
— Прикинь, — почему-то с восторгом говорил Толик, пока обедали в общей комнатенке, — на кладбище его нашли, в могиле.
— Так это нормально, что в могиле, — согласился Олег, — он же помер. Ненормально, что искали. За некрофилию вроде статья положена, но я могу и ошибаться.
— Ты не понял, — едва не подавившись, пояснил Толик, — он умер в могиле, он еще живым там оказался, а не в гробу и в белых тапочках. То ли сам свалился, то ли помог кто, да еще и землей сверху присыпал, Витя и задохнулся, но помирал, говорят, долго. Нашли по сигналу мобильника через сутки.
«Нормально», — успел подумать Олег, когда зазвонил лежащий на столе телефон. Олег схватил его, встал из-за стола и пошел в коридор, отмахнувшись от рвавшегося что-то добавить Толика, — это звонила Вера. Услышав женский голос из трубки, приятель сделал понимающую физиономию, поднес палец к губам — мол, молчу, молчу, и принялся за чай.
