Я прошелся по зданию еще раз, следуя советам «Памятки молодому офицеру»: «…умение наблюдать — залог успешной адаптации. При всем многообразии типов, поведение индивида может быть сведено к нескольким основным схемам. Конкретный выбор, определяющийся сочетанием личного опыта и социального окружения, зачастую отражается набором внешних признаков…». К половине третьего я уже достаточно успокоился, чтобы решиться на следующий шаг и покинуть вокзал.
Я стал пробираться на периферию, сквозь ряды стеклянных павильонов и стриженные газоны «зоны для прибывающих». Теперь можно было пойти несколькими путями: попытаться найти работу, попытаться найти ночлег, или поболтаться вокруг в качестве разведки. Можно ли мне остаться жить на вокзале? Не бог весть что, конечно…
Мои сомнения разрешились драматическим образом: я оказался не единственным лоботрясом в округе, за мной немедленно увязались трое парней. Они уже попадались мне на глаза, когда выпивали в зале ожиданий и потом, когда играли на автоматах. Самым примечательным в их компании был тип с комплекцией надувного поросенка, остальные — так себе, шелупонь, держались они нагло, шли намеренно широко, закрывая мне обратный путь и явно нарывались. Довольно самоуверенно с их стороны. Занятия по рукопашному бою в Академии не были обязательными, но я же собирался в Астроэкспедиционный Корпус! Правда, с тремя противниками за раз придется повозиться, и неизвестно еще кто кого, но, что совершенно точно, если о моем участии в драке станет известно, прости-прощай характеристика примерного курсанта. С самоубийственной решимостью я пробирался по лабиринту заборов, ангаров и мусорных контейнеров — чем дальше от полиции, тем ближе к Богу. Я зыкнул по сторонам: свидетелей, вроде, не было.
Главарем у них оказался курчавый брюнет с полупрозрачными юношескими усиками. Он не правильно истолковал мой взгляд и осклабился:
— Что скажем?
В прошлом году на практике один из моих сокурсников умудрился включить реактивный ранец в закрытом ангаре. Он (ранец, не курсант) минут пять носился по помещению, производя жуткие разрушения и чудом никого не убив. Наш ротный был родом с Инкона (редкость даже в Космофлоте), он прибежал на шум и, осознав масштабы бедствия, обложил виновника такими матюгами, каких я до того ни от кого не слышал. В тот день я выучил речь ротного наизусть. Глядя усатому в глаза, я воспроизвел два самых очевидных пассажа.
На мгновение все трое потеряли дар речи.
